Вокруг О'Луга суетились люди в масках. Заключенных отвязали от столбов и поставили на колени, лицом к гарлу возле первой из ступеней, ведущей на «Высокую трибуну».
Фелил обратился к великому гарлу:
– О великий, прошу тебя разрешить свершиться правосудию. Благослови нас, дабы не ошиблись мы, чтобы по справедливости был наказан виновный и не потерпел незаслуженной кары безвинный.
Алеан встал со своего места. Тысячи глаз устремились на него. Он молча оглядел толпу заключенных и, наконец, остановил взгляд на О'Луге.
– Да будет так! – зычно выкрикнул великий гарл.
Толпа в исступлении заревела, радуясь предстоящей расправе. Ведь никто из них не ждал оправдания, но предвкушал кровь и зрелище. Терниол вновь сделал знак, и колокол Яилитсаба опять призвал к тишине.
– Да услышит народ, в чем обвиняют преступников, – прокатилось эхо голоса Фелила О'Луга над еще не до конца затихшей толпой.
– Да, да, скажи! – доносилось со всех сторон.
Фелил приступил к зачитыванию списка «добродетелей» осуждаемых. У Шор Кана он был наиболее внушительным, но терниол начал с Калия Исила.
– Свободные люди гарлиона! Вам известен этот человек?
О'Луг, оставаясь стоять на ступенях, указал на одного из пленных.
Из толпы донеслись отдельные голоса:
– Нет. Покажи нам его. Кто это? Мы не видим.
Фелил О'Луг, успокаивая народ, поднял руки вверх, обращая свои ладони к толпе. Его призыв в этот раз был услышан, люди смолкли без вмешательства колокола.
Терниол зычным голосом отдал приказ:
– Покажите Каиля Исила людям!
Трое помощников Фелила быстро подняли на ноги одного из пленников. После этого его поволокли к одному из трех помостов, что были сооружены левее от «Высокой трибуны». Исила подняли на помост, так как после пыток он уже не мог идти сам. Его привязали к столбу, что стоял на помосте для казни. Пленник был еле жив. Ему даже не хватало сил поднять головы. Она безвольно склонилась на грудь.
– Глядите! – выкрикнул Фелил, который поднялся на помост вслед за заключенным и своими помощниками. – Вот он, нарушивший право, решившийся на предательство!
Раздался стук кнута, потом противный скрежет резанул по ушным перепонкам и столб начал крутиться. Это рабы, подгоняемые надсмотрщиком, начали свою работу в недрах помоста.
– Его зовут Каиль Исил! – Фелил О'Луг ткнул своей тростью в живот подвешенного. – Он и его люди, притворившись купцами, проникли в Гралию, чтобы убивать нас.
Фелил О'Луг замолк, чтобы позволить понять смысл сказанного, после чего продолжил:
– Каиль Исил убил многих из честных стражей и канутов, когда его ловили.
В толпе раздались возгласы:
– Да кончай его! Исил заслуживает суда «Высокой трибуны». Убить его!
Фелил О'Луг вновь, теперь уже перекрикивая голоса из толпы, продолжил:
– Каиль Исил предатель, его вина доказана, о чем свидетельствуют его признания. Он высокородный, поэтому вправе выбирать себе суд. Он выбрал суд народа, зная, что его не простит великий гарл. Так чего же заслуживает этот предатель? Крови или слез, белого или красного?
Толпа разом завыла:
– Крови, красного, крови!
Теперь лишь великий гарл мог изменить решение толпы. Алеан сейчас был явно не настроен кого бы то ни было прощать.
Фелил О'Луг спустился с помоста и подошел к «Высокой трибуне». Он преклонил колено и спросил:
– Господин, ты слышал волю народа. Каково твое решение?
Алеан поднялся со своего места. Он поднял правую руку вверх, призывая к тишине.
– Я говорю, – выдохнул он и замолчал, глядя на площадь. – Кровь! Красное!
Толпа затряслась в благодарном экстазе, будто собака, предвкушающая охоту, собака, которую вот-вот спустят с поводка.
Фелил О'Луг встал. Загремели барабаны, выбивая тревожную дробь. Толпа вопила:
– Красное, красное, кровь!
Фелил поднялся на помост, где был привязан к столбу приговоренный к смерти. Народ, как дикий зверь, выл и рычал, предвкушая скорый «обед». Вслед за Исилом на помосте появился палач. То был человек-гора, одетый в белый балахон с белым остроконечным колпаком на голове. В руках он нес огромный топор.
Каиля тем временем готовили к казни. Его положили на широкий деревянный стол. Руки и ноги вытянули в разные стороны.
Палач взмахнул топором. Толпа на секунду замолкла. Одним ударом он отсек Исилу ногу. Толпа издала вопль восторга. Фенедроппа сморщилась. Когда она присутствовала на казни в первый раз, ей ели удалось удержаться и не лишиться чувств. С годами все же выработалась привычка.