– Твою душу! – выругался Таск, и к его словам присоединился хор голосов его бранящихся подчиненных.
Крона кустарника уже успела пожелтеть, но еще не облетела, ее ветки яростно принялись хлестать гральцев по лицам. Таск чуть не слетел с коня, ему чудом удалось удержаться, направив лошадь по подобию просеки, протоптанной убегающими мятежниками. Темп гонки значительно спал, теперь преимущество в скорости было потеряно. Преследователи заговорщиков выехали на небольшую поляну. Тут конь Таска ни с того ни с сего пошатнулся и рухнул на землю, придавив хозяину ногу и начав дергаться в предсмертных конвульсиях. Подчиненные остановились, желая помочь своему зерту, но Таск, махнув рукой, закричал:
– А ну, вперед! Я сам выберусь.
Конница гральцев снова бросилась в погоню. Шум от их передвижения в перелеске быстро затихал. Среди деревьев было уже темновато, что затрудняло возможность ориентироваться на местности. Но Таску ничего не оставалось делать, нужно было выбираться из-под упавшей лошади, несмотря на ограниченную видимость. Он уперся свободной ногой в спину коня и стал пытаться вытянуть свою ногу из-под животного. С трудом, но дело шло. Когда, наконец, он закончил свою борьбу с павшим собратом и освободился, сил просто не осталось. Саваат распластался на холодной земле полянки, при этом тяжело дыша.
Тем временем шум погони почти потонул в сердце перелеска. Таск прислушался.
«Вроде, железо о железо бьет. Значит, нагнали и рубятся. Это хорошо. Только бы хоть одного в плен взяли».
Таск Саваат был счастлив тому, что у него все-таки получилось догнать мятежников. С пустыми руками уж больно не хотелось возвращаться, хотя, если честно, назад вообще не хотелось, особенно после случившегося с Керием.
– Эх, братишка, Теб, – вслух сказал Таск. – Только бы ты оказался жив. Только бы вся грязь о тебе оказалось ложью.
Таск встал на ноги и оправил свой кожаный доспех. Звон металла стих, и спустя какое-то время Саваат услышал, как его люди пробираются через лес обратно к нему. Их возвращение затруднялось тем, что свет от Ченезара быстро покидал Гралию, с каждым мгновением становилось все темнее и темнее, особенно это ощущалось среди деревьев. Холод начал закрадываться под одежду, а кончики пальцев на руках и ногах уже замерзли. Таск хлопнул несколько раз в ладоши, согревая их, и выкрикнул, пытаясь сориентировать ищущих его гральцев:
– Эй, я тут!
Идущие люди на миг замерли, а потом быстро пошли в его сторону. Таск решил оставаться на поляне, так как здесь его было проще найти. Да и, хотя в этом было стыдно сознаваться, Саваат с детских лет не любил темноту. Он постоянно у себя дома, и даже во время военного похода, зажигал возле своей кровати на ночь светильник, который горел до самого утра.
Таск переминался с ноги на ногу, пытаясь согреться, когда из лесного сумрака на поляну выскользнул темный силуэт человека.
– Не торопились же вы! Я уже успел…
Таск не смог закончить свою фразу. Человек быстро приблизился к нему, и Саваат понял, что это чужак. Сердце, как мышонок в норке, сжалось в груди, предчувствуя недоброе, что уже совсем скоро и произошло. Незнакомец ловким ударом ноги свалил молодого зерта на землю. И это было только начало. Из леса, улюлюкая и радостно крича, выбежали еще семеро незнакомцев, быстро окружив лежащего навзничь Таска.
– Однако! Откуда вы взялись-то?
Скалящиеся лица – это было последнее, что увидел он перед тем, как град ударов ногами со всех сторон обрушился на его несчастное тело. Таск сжался, стараясь защитить голову от внезапного урагана пинков, ведь она, в отличие от остального тела, не была защищена ничем.
– Стой! – достаточно громко кто-то окликнул избивающих его людей. – Мы так больше не делаем!
Почти все участники расправы тут же прекратили ее. Но один из незнакомцев то ли не расслышал, то ли просто проигнорировал приказ и продолжал отчаянно колошматить Саваата ногами. За что и поплатился. Вновь пришедший, а им оказался просто-таки какой-то великан, схватив за шиворот непослушавшегося, отбросил его в сторону, как будто тот был не человек, а тряпичная кукла. Пролетев несколько локтей, ослушавшийся впечатался в ствол осины, с которой на его голову посыпалась желтая листва. Больше провинившийся не шевелился.
– Чеар, – с изумлением в голосе обратился к великану один из незнакомцев, – да ты же его убил!
– Не думаю. Дворняге пинок – урок, а синяк – как с гуся вода. Наперед будет умнее!
Часть незнакомцев направилась к тому, что был без сознания, остальные продолжали стоять вокруг Таска, правда, теперь немного отступив назад. В круг вошел Чеар и, склонившись, всмотрелся в лицо Таска, который, вытирая кровь из ссадин на голове, вглядывался в своего противника, не зная чего от него ждать. Великан протянул ему руку, говоря: