Они не хотели, чтобы время, отведенное только для них двоих, закончилось, но оба знали, что на сегодня оно уже на исходе. Сладостные вздохи длились лишь мгновения, и вот Чеар уже одет и стоит на пороге их временной, но такой желанной обители, готовый покинуть свою возлюбленную ради того, чтобы будущее стало не призрачным призывом о лучшей жизни, а чем-то реальным, хорошим, тем, что можно ощутить уже завтра.
Сладкий привкус от горячего поцелуя Литы еще ощущался на губах, в груди было томно, но теперь Чеару следовало думать не о своих чувствах, а о насущных делах. Его разум это понимал, но сердце не желало возвращаться в повседневность. Это порождало раздражение, которое вот-вот было готово вырваться из него наружу, он с трудом сдерживал злость в себе. Да и погода в последние дни не жаловала. Днем дул холодный пронизывающий ветер, безжалостно срывавший последнюю листву с деревьев, а небо затянули серые низко плывущие над землей облака.
Чеар шел по узкой улочке небольшой деревушки, направляясь в свою новую резиденцию, которой на время пребывания его отряда здесь стал дом наместника.
«Внутри хотя бы тепло», – обнадеживал себя новый лидер восстания, ускоряя шаг, спеша покинуть продуваемые ветром улочки.
Когда он брался за ручку двери дома наместника, небеса разверзлись и снова пошел мелкий прохладный дождь – очередной приступ зимней истерики. Он разом смыл последние остатки сладких воспоминаний о мгновениях, проведенных с любимой.
– Кнезова погодка! – выругался Чеар, заходя внутрь. – Вот и пришла пора дождей.
– Да уж, началась, – поддержал его Керл, сидящий за широким столом, поглаживая большого пушистого кота, свернувшегося калачиком у него на коленях. – Теперь будет так лить недели полторы, а потом полетят белые мухи. Хотя снег может пойти и раньше.
– До этого времени нам нужно перейти Анарикор, – подкашливая сказал Шор Кан, поднимающийся с кровати и направившийся к столу. – Вижу, Чеар, ты не торопился.
Он быстро поправился, хотя многие его раны, казалось, не подлежат скорому лечению.
На столе, который был накрыт белоснежной скатертью, стояли чашки с горячим отваром из полевых трав. Посредине разместилась корзина со свежеиспеченным печеньем и пирогами.
– Лита придет? – усаживаясь на скрипучий стол, спросил Кан.
– Да, но она задержится. Начнем без нее.
– Тогда больше никого не ждем! – подытожил Керл Забвей, а потом, вздохнув, добавил:
– Обсудим дела наши тяжкие?
За столом, кроме Чеара, Керла и Кана, сидели еще двое, бывшие командиры Шора: вечно угрюмый Теолон и брат Кана – Ординх. Лидерство Чеара после освобождения Кана никто не пытался оспаривать. Практически все горцы, опора старого лидера, после поражения под стенами столицы, потеряв в бою своих зертов, тут же разбежались. Головорезы из отрядов, таких какой был у Литы, принялись грабить Пещерный гарлион и убивать любого, кто стоял у них на пути. Чеару стоило большого труда усмирить их. В день, когда Лита освободила его из плена в каменном мешке, он, обнажив меч, шел от дома к дому, защищая тех, кто подвергся нападению. Отбив одну семью, Чеар забирал их собой и шел дальше. Так, от улицы к улице он собирал вокруг себя выживших, убивая нападавших на его отряд мародеров. Скоро собралось с полсотни мужчин и около двухсот женщин, стариков и детей. Тогда Чеар разделил своих людей на три группы и продолжил отбиваться от «волков». Лидерами отрядов были назначены старые зерты – Керл, Теолон, Лита. Когда их стало еще больше, то себе заполучил людей тот же Ординх, да и другие старые знакомые стали младшими зертами: пекарь Кортал, сапожник Домрел. Когда порядок был наведен, все беспрекословно слушали Чеара и с надеждой смотрели на него.
– Хорошо, – ответил Чеар, занимая свое место во главе стола. Он еще до конца не привык к своему новому положению, по жизни ему все больше приходилось подчиняться, а не руководить. Зато, познав ошибки тех, кто отдавал приказы, теперь Чеар надеялся не совершать их промахов.
Все внимательно смотрели на нового зерта, в комнате стало тихо, только огонь потрескивал в печи, пожирая сухие березовые поленья. Хотя помещение и было хорошо освещено светильниками, да и дневной свет худо-бедно, но проникал внутрь через узкие окна, частично закрытые на зиму, однако все равно в углах собиралась густая тень. Людям не хватало солнца, к которому так были привычны жители полей.