– Шор, как у тебя язык поворачивается говорить такое? Разве за этим мы тебя спасали, чтобы ты предал начатое дело и плюнул всем нам в лицо? – возмущению Чеара не было предела.
– Так, хватит! – стукнув кулаком по столу, заговорил Керл. – От того, что мы тут грыземся, как собаки из-за кости, кот, сидя на заборе, только радуется. Я предлагаю другое решение наших проблем. Надо выбрать несколько вартов, где мы сможем перезимовать. Один, что более других укреплен, сделаем столицей, а другие – местом сбора нашего балласта. Нужно отозвать наших гонцов, которые распространяют призыв о неповиновении великому гарлу. Ну, или, по крайней мере, не призывать народ к бунту, лишние рты нам ни к чему, когда мы перейдем за реку, а за нее уйти жизненно необходимо.
– А это мысль, – почесывая подбородок и вопросительно поглядывая на Кана, сказал Теолон. – Мы можем пойти по земельному тракту на север, до самих хребтов Твалирона, там, в предгорье, есть несколько небольших вартов – Леном и Лавен, а в горной части есть последний гральский варт-застава Телеоном, настоящая крепость, то, что надо.
– И как мы возьмем эту крепость? – съязвил Кан. – Ты знаешь, что Телеоном стоит на отвесном утесе, а земельный тракт, ведущий в него, – это узкая тропа в три локтя, которая прекрасно обстреливается со стен. Гарнизон узнает о нашем приближении задолго до того, как мы встанем у ворот. Их закроют и все, нет у нас шансов. Лучники будут выбивать одного за другим каждого из наших людей, а если что-то не будет получаться, то устроят небольшой камнепад, и нет нас. А надо будет, придумают что-нибудь еще. Это не вариант.
– Тогда можно занять только варты предгорья, – парировал Керл.
– Ага, – продолжал измываться Шор, – правильно мыслишь, а потом подождем, когда подойдет армия Гралии, и окажемся в тисках. С одной стороны – горы и крепость, с другой – несколько тысяч озлобленных ублюдков в террониевых доспехах. У нас же армия голодранцев, даже у лидера которых нет террониевой защиты.
В этот момент, когда разговор снова зашел в тупик, в комнату вошла Лита. Вместе с ней внутрь с улицы проник свежий, прохладный и влажный воздух. Он немного отрезвил Чеара, остудив его гневный пыл. Девушка поприветствовала всех и, скинув с плеч промокший плащ, грациозно подошла к столу и села на свободное место. Она не слышала того, что было сказано тут ранее, и поэтому находилась в благожелательном расположении духа. Ее лицо светилось от счастья, а нежный взгляд был обращен к Чеару.
– …и оставаться здесь тоже самоубийство, – напомнил всем Шор Кан.
– Почему же? – вступила в диалог Лита. – Мне очень нравится эта деревушка, хотя в Кенег пойти было бы правильнее, он все-таки варт. Соберем там войско и в конце зимы выйдем и осадим Гралию снова. Ты, Кан, вернешь своих отважных горцев, а то они куда-то пропали, как только тебя не стало. Ты, Керл, поговоришь со своими алчными друзьями из столицы, купим их за деньги, которые награбим, разоряя по округе поместья высокородных. А остальное – дело времени – построим осадные орудия, башни и вперед.
Кан захлопал в ладоши.
– Умница ты наша, молодчинка. Я, понимаю, что ты, наверное, занималась очень важными делами, – говорил Шор, скривившись в улыбке и ехидно поглядывая на Чеара, – но мне, пока тебя не было, тут уже не раз доводилось говорить о том, что к нам стягиваются не воины, а всякий рабский сброд да нищие. Их кормить нужно или вырезать кнезу под копыта. Но, убив их, мы станем и в глазах простого народа убийцами, бунтовщиками, а не освободителями. Тогда сложнее будет перейти Анарикор и добираться до хребтов.
В груди у Чеара клокотало, но в глубине души он понимал, что Кан прав. Самым верным было бы перевести людей через реку и потом, под благовидным предлогом, к примеру, сказав, что он идет просить помощи у горских одуумов, на деле оставить народ. Да именно так, лицемерно бросить их, поставив во главе пекаря или сапожника. Многие из людей не переживут зиму, умрут от голода или погибнут от мечей гральцев, которые поймут, что бунтовщики ослабели, и атакуют. А может, в лагере бунтовщиков поднимется бунт, и люди сами себя истребят. В любом случае такое развитие событий оставляет возможность в будущем вернуться и поднять новое восстание. Народ поверит ему, ведь не Чеар виновен в том, что случится с людьми, а кто-то другой. Но он не мог так поступить, мог Кан и его брат, мог Теолон, наверное, мог бы так сделать и Керл после некоторых раздумий, но не Чеар. Он был иным, сделанным из другого теста, и каждый его поступок, каждое его верное или ошибочное решение направляли его на путь борьбы за справедливость, убеждали его в одном – жить нужно по совести, по правде. По крайней мере, стараться делать все именно так, а не иначе.