«Прости, что опять не вышло сделать что-то, чтобы счастливое будущее стало ближе», – хотел сказать, но произнес это только в своих мыслях Чеар.
Как бы ни хотелось Чеару остаться с Литой, но пришлось уйти, дела не ждали. Улочки этой деревушки были грунтовыми и узкими. Дождь быстро превратил их в сплошное болото. Ноги вязли в холодной жиже. Чтобы не застрять в ней полностью, приходилось идти ближе к краю дороги, прижимаясь к стареньким обветшавшим домишкам.
Чеар шел по месиву и мечтал о теплой сухой комнате, о Лите, о мире, но сейчас он не мог себе позволить всего этого. Нужно было идти вперед, иначе некому будет мечтать.
– Вот бы сейчас вернуть лето! – раздался чей-то голос из подворотни, заставивший Чеара вздрогнуть, это случилось, когда дом Кортала был уже перед его глазами.
– Ты кто такой, а ну выйди сюда!
Из-под утлого навеса появился одетый в тряпье худой, дрожащий от холода мужчина.
– Никто.
– Что?
– Меня называют Никто.
Чеар разозлился, ему показалось, что этот человечишка с ним вздумал играть, издевается над ним.
– Сейчас я покажу тебе, кто есть кто, Никто, – бросил Чеар, уверенным шагом направляясь к незнакомцу, чтобы проучить наглеца.
Чеар был зол, разговор с Шор Каном, безвыходность ситуации, в которую угодило восстание, погода – все раздражало его. А этот бедолага как раз попал под горячую руку.
Никто поднял руки, сжался и упал на колени, оказавшись в холодной липкой грязи, понимая, что ему крепко попадет, смирившись со своей судьбой быть избитым.
Чеар быстро оказался возле своей жертвы. Он замахнулся, чтобы ударить, но в последний момент остановился. Где-то в области сердца что-то кольнуло, и ему тут же стало стыдно за свой гнев.
«Как же так, ты же обещаешь таким вот людям свободу и защиту, а сам тут же лишаешь их всего этого, – говорил внутренний голос. – В чем провинился этот человек. Может, и правда, его зовут Никто. А ты взъелся на него только потому, что день не задался. У тебя в руках власть, а ты стал не лучше тех, кого еще недавно сам упрекал в жестокости и самодурстве, во вседозволенности и деспотизме. Где же тот Чеар, который не дал Ли и ее отряду расправиться с беззащитными людьми у дома высокородного Керия?»
– Справедливо, – негромко сказал Чеар и вместо того, чтобы ударить, протянул руку незнакомцу. – Ладно, Никто, вставай! Давай разберемся, как тебя угораздило получить такое имя.
Незнакомец, не веря своему счастью, робко выглянул из-за прикрывающих голову рук. Поняв, что опасность миновала, он все же недоверчиво, но взялся за руку помощи и тут же оказался на ногах. Чеар шагнул под навес, а Никто последовал за ним. Дождь именно в этот момент полил сильнее, и оба человека с сожалением подумали: «Вот бы сейчас вернуть лето!»
– Ну, так откуда такое странное имя?
– Имя как имя. Я его после своего второго рождения получил.
– Но люди рождаются единожды.
– Может, и так, а мне довелось родиться дважды.
– И как же так вышло?
– Очень просто. Я был рабом, жил в доме высокородного по имени Нег Леонид. Все у меня было неплохо, не голодал, одет, не мерз в такие вот дни, а грелся в теплом хлеву со скотиной, ведь я был пастухом. Своих родителей я не знал, они меня еще совсем ребенком продали в рабство. Но я на них не в обиде, моя жизнь раба была мне не в тягость. А потом судьба распорядилась так, что, перегоняя как обычно стадо хозяйских коз, мне довелось оказаться на земельном тракте в неподходящее время. Там-то я и умер.
Чеар недоверчиво посмотрел на собеседника.
– Понимаю, мертвые не воскресают. Я тоже так думал. Но по воле богов по этой же дороге ехал какой-то жрец. Он как-то вернул меня к жизни.
Незнакомец высоко поднял подбородок, показывая грубый шрам, шедший по его шее. Чеар машинально вздрогнул, увидев его. Такой порез обычно стоит человеку жизни.
– Вот что осталось мне в память о том дне. Да боль в глазах, преследующая меня некоторое время после того, как я их закрываю. Это потому, что их мне выкололи.
– Да ты безумец! – неожиданно для себя нашел объяснение всему услышанному Чеар, от осознания этого ему стало легче, и он даже плечи расправил.
– Хотел бы я быть безумцем, но нет. Спроси моего хозяина или великого гарла, или проклятого жреца и людей, что видели мое воскрешение собственными глазами. Так-то.
Чеар чувствовал, что теперь его совесть чиста. Он разобрался в себе и произошедшем с ним и был рад, что вовремя остановился и не побил безумца. Однако уходить не спешил. Нет, ему все также хотелось в тепло, он даже сильнее, чем раньше, промок и замерз, но что-то все еще удерживало его. Наверное, любопытство.