Саваату внезапно стало так обидно и стыдно, что слезы накатились на глаза. Это было неправильно, но что поделаешь. «Соберись, Таск, рано раскисать!» Он тоже обнял Тамролана. Так длилось какое-то время.
Тамролан отпустил Саваата и, сделав шаг назад, пропустил его внутрь. Глаза у Керия-старшего тоже слезились.
– Заходи же, заходи! Рад тебя видеть! Не ждал тебя, но рад видеть. Пойдем в гостиную. Ты проголодался?
Завязавшийся разговор немного успокоил обоих. Саваат сказал, что не голоден, но хозяин все равно распорядился слугам-рабам принести вино и десерт в гостиную, не принимая протестов гостя. Пока они шли через просторный холл, посреди которого торжественно уходила вверх широкая лестница из светлой лиственницы, Таск коротко рассказал о своем возвращении в столицу, в том числе вскользь упомянул о плене. Керий деловито поддакивал, но рассказанное скорее просто отвлекало от основной темы разговора, которая ожидала их впереди.
В гостиную вела широкая двухстворчатая арочная дверь, которая притаилась за лестницей. Комната была просторной, в одном из дальних ее углов имелся камин. Хотя он не был растоплен, но тут да и в доме было вполне тепло, обогрев производился за счет централизованного отопления по трубам. Подобную роскошь мог себе позволить далеко не каждый, это было и дорого и требовало определенных технических познаний в использовании. Но ни с первым, ни со вторым проблем у Керия-старшего не было.
«Как же спросить его о Тебе? Как начать говорить о том, что нужно?»
Они сели в удобные кресла за стол, стоявший возле окна, из которого открывался прекрасный вид на сад, раскинувшийся на заднем дворе, укрывшись от уличной суеты. Слуги, следуя за ними по пятам, тут же накрыли на стол. Хозяин тем временем стал говорить о деревьях, что росли в саду, о том, что скоро зима и его сегодняшние заботы – это подготовка их к морозам. Было разлито вино. Они не чокались. Выпитое оказалось как нельзя кстати. Непреодолимый внутренний барьер Саваата был сломлен.
– Тамролан, я пришел к вам, чтобы поговорить о Тебе.
Керий замер. Он молчал, смотря на парадную, сверкающую в лучах Ченезара желтую и красную листву садовых деревьев. Таск терпеливо ждал, ничего больше не говоря. Время тянулось медленно. Наконец Тамролан заговорил. Его голос сначала звучал, как шорох опавшей листвы под ногами, но с каждой фразой он становился все увереннее и громче.
– Я не желал такой судьбы своему сыну. Думал, он пойдет по моим стопам. Думал, Теберон будет созидать. Как же радостно смотреть на создание своих рук. Это чудо, когда нечто, родившееся в твоем сознании, потом ты переносишь на бумагу, а затем это становится реальным, частью нашего мира. Я люблю навещать свои творения. Посмотришь на дом, что построил, и вспоминаешь, как день за днем трудился над его созданием, и на душе становится легко. Вот он результат, творение моих рук. Я сам люблю участвовать в строительстве, тружусь со своими подчиненными. Поэтому, говоря о творении моих рук, мне не приходится кривить душой. И как было велико мое разочарование, когда Теберон выбрал иной путь.
Он помял виски, на которых выступили вены. Было видно, что Керий взволнован, что то, о чем он говорит, вызывает внутри него бурю чувств, которые ему приходилось подавлять.
– Нет, я видел, к чему тяготеет его душа. Как он восхищается моим двоюродным братом Виларом: его рассказами о военных походах и службе, историями о героях, песнями о победе и славе. Да, у него был прекрасный голос, я имею в виду моего брата, не то что у меня, мне еще в детстве глины в рот напихали и медведь на ухо наступил. Да, мне понято, что мои слова – это просто отговорки, поиск виновного, чтобы доказать себе, что кто-то другой был не прав. Но это не так. Даже обвини я сам себя, это не было бы правдой. В том, что мой сын желал военной славы, виновных нет, это было его личное устремление и предназначение, что заложено в каждом человеке от рождения. Кто-то скажет, что оно от богов, но в глубине души я не верю в них. Да, это так. Я верю в творение рук человека, в себя и в то, что каждый из людей, как строительный инструмент, имеет свое предназначение. Мастерок сделан из металла и дерева, его используют, чтобы положить раствор, скрепляющий камни в кладке. Топор создан из того же, но им рубят дерево. Вот и мой сын, плоть и кровь моя, не мог стать тем, кем был я.
Он стиснул от обиды кулаки и тут же, понимая тщетность своего гнева, разжал пальцы, тяжело вздохнув.