Калия за это время, воспользовавшись деньгами Таска, организовала поиски в другом направлении. Она разослала доверенных ей людей по красным домам, что стояли недалеко от Яилитсаба в районе Хранной улицы. Они подсаживались к стражникам и старались завязать с ними знакомства. При первой встрече, если охранники не шли на разговоры о своей работе, доносчики Калии не спешили расспрашивать их о службе, чтобы не спугнуть или не вызвать подозрений. Поэтому дело шло ни шатко ни валко. Самостоятельно разговорился только один из стражников. Но, скорее всего, он просто перепил лишнего. Он похвалялся своим положением в Яилитсабе и тем, что ему доводилось охранять каких-то особо важных заключенных. Это были то вновь пойманный Шор Кан, то умерший много лет назад дядя нынешнего великого гарла, то еще какие-то полумифические личности, то ли существовавшие в реальности, то ли вообще нет.
– Пока одно молоко, из удачного – удалось только поговорить с Керием-старшим, убедив его в нужном русле вести разговоры с властью, – сетовала Калия при их первой встрече по итогам поисков, что прошла в винном доме Старого Т'Бола. Неплохое местечко, где всегда были хорошие сухие красные вина и душистый Арморитский сыр.
Со второго дня Таск принялся за встречи с другими служившими с ним в армии высокородными. Вместе с этим он отправил своего слугу-лекаря к раненым, поручив ему постараться что-то разузнать о Керии, а может, и опознать его среди тех, кто лежал без сознания. Благо, тот знал Теберона в лицо. Лекарь получил от Саваата письмо, адресованное зерту лекарей Тоэлу. Таск хотел сам повстречаться с ним, но эту встречу он решил отложить.
В следующие дни он повстречал Каиля Хоила и Кеслона Атои. Встреча с ними обоими удалась не с первой попытки. Атои отъезжал к своим родителям в южный варт, заболел его отец. Эта поездка нарушала приказ, ведь высокородных отпустили только в дома в гарлионе, но, учитывая причины отъезда, он мог не бояться последствий за свою отлучку. Кеслон встретил его довольно-таки радушно. Он был печален и выглядел сильно уставшим, но старался улыбаться, увидев друга.
– Как же хорошо, что ты приехал. Пойдем к камину, посидим, согреемся, пропустим по стаканчику крепленого! У меня есть такое, что и не особо сыщешь у нас. Наикрепчайшая выпивка, какую я знаю – «огненная стужа» с берегов Рельталгохолькла. Жители востока знают в этом толк. Только этот напиток пить надо залпом.
Таск согласился. Только, по привычке, ведь вино принято не пить, а отпивать, если, конечно, не собираешься скорее напиться, он немного пригубил «огненную стужу». У него тут же перехватило дыхание, и не успел он опомниться, как весь рот и горло объял пожар. Он замахал рукой и широко раскрыл рот, дыша на манер собак. Это не помогло, стало только хуже. Атои рассмеялся и дал Саваату стакан прохладного лимонного сока, который немного смерил пламя во рту.
– Что это такое?! Ты меня отравить вздумал?!
Кеслон захохотал еще сильнее. И успокоился лишь спустя некоторое время, пока Таск отпивался лимонной водой.
– Ох, ну и рассмешил ты меня. Спасибо тебе за это, а то я погряз в плохих новостях и проблемах. И тут ты такое задал! Я же сказал, что это пьется залпом. Таск! Ну что же ты?
Дальше дело пошло лучше. Саваат более не допускал оплошности и делал все, как говорил Атои. Очень скоро он сильно захмелел. Их разговор, который в начале был посвящен здоровью отца Кеслона и судьбе Керия, о которой ничего нового и конкретного узнать не удалось, быстро сошел на более легкие темы. Уже совсем скоро они говорили о своих «геройских похождениях» на поле боя и любовном фронте. При этом если первые истории более или менее соответствовали действительности, то последующие за седьмым или восьмым залпом «огненной стужи» рассказы были не просто преувеличением, а сплошным враньем. В них главным было количество и число раз с ними, а также размеры прелестей таинственных любовниц. Последнее, что более или менее внятно помнил Таск, были широко расставленные руки Атои, который описывал размер женской груди.
Утром его ждала ужасная головная боль, которую Кеслон предложил лечить «огненной стужей». Таск нашел в себе силы отказаться от такого лечения и, распрощавшись с боевым товарищем, отправился на встречу с Каилем Хоилом.