Он перегонял стадо к дому своего хозяина, день близился к концу, но до заката было еще очень и очень далеко.
– Корноух! – пастух позвал себе на помощь огненно-рыжего, не считая черных задних лап, вечно взлохмаченного пса. – Где тебя кнезы затоптали, старый ты пройдоха! Корноух!
Собака отозвалась не сразу. Она всегда была где-то рядом, но от своих обязанностей откровенно отлынивала, желая более поживиться чем-нибудь вкусненьким, чем нести службу. То похрустит косточкой, что обронил кто-то на обочину, то прихватит молодого кролика или нерасторопную куропатку, учуяв животину в поле.
Прибежав на зов хозяина, Корноух с деловым видом начинал обегать вверенное ему поголовье и тявкать на них, мол, недаром свой хлеб ем! Звонкий лай перекрикивал теперь недовольное, возмущенное собачьей бесцеремонностью блеяние баранов. Корнух хоть и был уже довольно стар, Мелему казалось, что он знал пса всю свою жизнь, но еще сохранил подвижность, а зрение и слух пока ни разу не подводили его.
– Вот это другое дело, – обрадовался появлению помощника Мелем. – Ай да старый хитрый пройдоха. Где ты шарахался?
Хоть он и ругал пса, но без него за пределы хозяйского дома он ни ногой. Мелем был по жизни слабым, худощавым, да и к тому же не умеющим толком постоять за себя парнем. Нет, он смог бы ударить задиру, что был меньше его и слабее, но вот с равным или тем, кто вымахал выше него, дела не ладились. Вот тогда-то и приходил на выручку Корноух. Собака заходилась в бешеном лае, показывая обидчику своего друга пожелтевшие, но еще вполне острые клыки, при этом брызгая во все стороны слюной. Так и отлаивала Мелема, спасая от побоев.
Корноух, сделав пару кругов почета, подбежал к своему хозяину и, виляя хвостом, потрепанным в схватках со своими сородичами, подставил голову, желая получить порцию ласки от хозяина. Он их получил сполна. Пастух присел на корточки и, обняв лохматую дворнягу, погладил пса по его бугристой голове.
– Что, помощник, опять где-то загулял? Что-то нашел вкусненькое?
Собака утвердительно тявкнула, будто поняла, о чем ее спросили, и, выскользнув из объятий человека, помчалась в травяное море.
– Уверен, это куропатка!? – прокричал ей в след Мелем, теряя четвероногого друга из виду. – Или какая-нибудь другая летающая дичь.
Стадо поднялось на небольшой холм, и тут Мелем заметил, что из стоящего локтях в шестистах от него перелеска выехали несколько всадников, которые бодро сорвались с места, направляясь в его сторону.
Сердце пастуха сжалось и медленно начало спуск к пяткам. «Где же этот дурной пес, когда он нужен?» Звать собаку он не решился, ожидая прибытия грозных гостей. Подъехав к нему, подняв клубы придорожной пыли, они окружили Мелема. Их внушающие страх фигуры нависли над маленьким человеком. Все хорошо вооруженные мужчины в плащах, из-под которых виднелись террониевые[1] доспехи. «Такие есть только у моего господина, и то лишь нагрудник и налокотники, а тут они все в нем укрыты. Эх, не к добру это, не к добру».
– Как тебя зовут, раб? – задал вопрос один из всадников, безошибочно определив общественное положение пастуха.
– Мелем, я, Мелем.
Говоривший, видимо, был зертом этого отряда – крепкий рослый мужчина с аккуратной окладистой бородкой.
– Кто твой хозяин?
– Я раб Нега Леонида. Он землевладелец из здешнего варта.
– Понятно. Это хорошо, что он землевладелец, меньше будет вопросов, если что пойдет не так.
«Что пойдет не так?» – испуганным полевым кроликом выпрыгнула из небытия мысль пастуха, тут же скрывшись.
– Значит так, раб, ты сейчас отгонишь своих баранов вон в ту низинку и встанешь со своим стадом на дороге, в месте, где земельный тракт сужается, опускаясь как бы в канаву, а обочина поднимается выше него.
Пастух хотел было уже выполнить поручение, но вдруг засомневался.
– Я же тогда застопорю движение по дороге. Конный и пеший пройдут, а повозка и раторк вряд ли.
Всадник сурово поглядел на пастуха. Мелему сразу стало ясно, что лучше не спорить и делать, как сказано. Раб принялся щелкать хлыстом, спеша направить стадо в указанном ему направлении. Бараны упрямились и без особой охоты сходили с земли на каменистую поверхность тракта. Передвижение стада сопровождалось громогласным блеянием.
Мелем шел к низине, тем временем всадники, рассеявшись на вершинах прилегающих к дороге холмов, спешились и вели какие-то спешные приготовления.
– Вот угораздило меня попасть в переплет. Везет же мне. А как все хорошо начиналось. Был чудный денек, а теперь мне не до чудес.