– Дай мне руку!
Страх снова вернулся к рабу, сам не желая, пастух протянул руку жрецу. Мелем увидел, что на его ладони тоже красуется неизвестно откуда взявшийся порез, который, однако, не переходил на предплечье, как у служителя Башни. Жрец крепко сжал руку раба. Мелем ощутил странное чувство – холод среди жаркого дня прокрался в его тело. Он замерзал. Голова шла кругом, тошнило.
И тут, откуда не возьмись, появился как всегда взлохмаченный Корноух. Пес рычал и скалился на жреца. Издав грозный рык, собака вцепилась в руку служителя Башни и принялась лихорадочно ее трепать, словно это была не человеческая конечность, а пойманный ею в поле кролик. Жрец не пытался как-то прогнать пса, а только сильнее впился своими пальцами в кисть Мелема.
Пастух ощутил сильный удар в грудь, потом еще и еще раз. Но его никто не бил, по крайне мере никого, кроме пса и жреца, перед ним не было. Корноух, поняв безуспешность своего дела, отпустил руку жреца и, запрыгнув ему на спину, вцепился в его затылок. Это был верный выбор. Жрец отпустил руку и попытался совладать с псом, но было поздно. Зубы собаки вошли уже слишком глубоко.
Неожиданно Корноух отскочил от жреца и обиженно заскулил, потирая лапой свой нос, как будто его укусила оса. Израненный человек дернулся, выгнулся в дугу и поник, опустив голову на мостовую. Его глаза больше не светились. «Умер», – вполне отчетливо осознал случившееся Мелем, в тот же миг обретя волю над своим телом, холод быстро покидал его.
– Гав, гав! – раздался победный, добродушный, зычный, такой знакомый лай Корноуха, который тут же уткнулся мокрым носом в щеку пастуха и принялся лизать его своим теплым языком.
[1] Террониевый доспех – сверхпрочный, легкий доспех из особого металла.
[2] Немиторы – пешие войны, частично укрытые террониевой броней, охраняющие жрецов высшего ранга, аналог «золотых псов».
Часть II Глава 1. Дети балагана
Глава 1. Дети балагана
Я думал, жизнь – лишь черновик,
Но был не прав, зашел в тупик.
Теперь смотрю я за плечо,
В груди моей, ох, горячо.
Как дальше повесть мне писать,
Чтоб лист бумаги не марать?
Чеар лежал в повозке, накрытой грубой тканью, которая, однако, не спасала от жары, царящей снаружи. Там был разгар дня. Ченезар поднялся в зенит, и тени съежились до маленьких точек.
Сказывались последствия вчерашнего праздника. Голова была тяжелой, а тело будто ватное. Пшеничная настойка может сломить кого угодно. Несмотря на то, что Чеар был крепок физически, высок и широкоплеч, но, как говорится, вода камень точит.
Чеар протянул руку и жадно отпил несколько глотков из кувшина, подвешенного на веревке и привязанного к деревянному остову телеги, при этом оцарапав руку о короткую, но очень колкую щетину, успевшую покрыть его волевой подбородок. Остатки воды он вылил на голову, после чего потер ладонью коротко стриженные темные волосы, пытаясь хоть как-то освежиться.
Повозка неспешно ехала по мощеной камнем дороге – Т'Больскому земельному тракту, по обеим сторонам которого раскинулись холмы, поросшие кустарником и высокой травой, иногда встречались редкие одинокие дубы поистине исполинского размера.
Повозку тащил старый черный кнез. Его шерсть скомкалась и грязными косичками свисала вниз. Копыта потрескались. Из двух своих рогов животное сохранило лишь один, да и тот был цел лишь наполовину. Его, как и Чеара, мучила жара, но животное упорно продолжало идти вперед.
На вознице сидел О'Рух, лысоватый, с бочонком-животом, пожилой мужчина. Он был владельцем странствующего балагана, а Чеар работал у него акробатом, жонглером и силачом в одном лице. Странствующая труппа ехала из порта Клиол в гарлион Т'Бол[1]. Чеар пользовался у зрителей популярностью. Молодой человек умел себя преподнести, а ловкость и сила играли ему в этом на руку. У акробата были правильные черты лица, благородная осанка, приятный бархатистый голос, которые внушали уважение публике. Загорелая кожа силача подчеркивала рельефные натренированные мышцы, которые вызывали зависть у мужчин и влекли к себе томные взгляды женщин.
Безумная жара последних дней сводила с ума – так начиналась очередная календарная гральская зима. Хотелось прохлады, сна и воды. Но чудо ждало их лишь завтра. Холмы должны резко расступиться, и перед караваном откроется равнина, поросшая деревьями, а за ними, в низине, будет видно озеро, водная гладь которого сверкает под лучами Ченезара, как золотая монета. Все это ждало впереди, а сейчас…