– Печет, – процедил Чеар, высовываясь из-за плеча хозяина балагана.
– Да, лето не желает сдаваться на милость зиме, пора звездопада миновала, а жара все никак не спадет, наверное, нас сглазили те странные звезды, что взорвались в небе, – откликнулся О'Рух. – Должен заметить, что ты вовремя появился. Я как раз хотел тебя звать, чтобы обрадовать. Послушай, Чеар, сейчас мы минуем ущелье Нертра и ты заменишь меня на вознице. Сил моих больше нет, испекся, как пирожок в печи.
Вереница повозок тем временем уже въезжала в жерло ущелья. Дорога лежала в старом русле Бирола. Ущелье узким, глубоким местом водного потока, некогда рассекавшего каменистый холм.
– Умеешь ты обрадовать. Я внутри повозки еле выживаю, а снаружи будет совсем беда.
– Что поделаешь, такая твоя судьба. Придется тебе как-то приспосабливаться.
Приспосабливаться Чеар умел, вся его жизнь была бесконечным приспособлением. Потеря дома, отца, что был всей его семьей, необходимость скрывать правду о себе, быть всегда настороже, постоянная смена мест обитания, жизнь в пути обучили его этому умению. А началось все в далекий, такой же вот, как сейчас, жаркий день начала зимы.
В тот день, с утра, отец куда-то отлучился, оставив Чеара в кузнице затачивать топоры, ковка которых была окончена за пару дней до того. То был заказ плотников из Серой артели, работавшей недалеко от нижних порогов Бирола, в дне пути от их дома.
Чеар жил с отцом в варте Блув, который расположился вдоль Т'Больского земельного тракта. Матери он не помнил, но со слов родителя знал, что она заболела и умерла, когда ему не было и года. Отец был строг в воспитании сына и не терпел непослушания. Он не только обучил Чеара кузнечному ремеслу, которым зарабатывал на жизнь сам, но и был ему вместо наставника по точным наукам, риторике, философии, обучил его письму и чтению, дав сыну знания не хуже, чем получают дети в семьях высокородных. Так сын кузнеца получил блестящее для своего невысокого общественного положения образование. Вопрос же о том, откуда так много знает его отец, по негласному соглашению не обсуждался.
Отец вернулся к полудню. Он был чем-то обеспокоен. С Чеаром обмолвился парой слов, после чего закрылся в своей комнате.
Когда Чеар уже собирался уходить на дневной отдых, по Т'Больскому земельному тракту, ведущему из столицы к Биролу, он увидел клубы пыли, поднимаемой спешащим конным кортежем, над которым развевались стяги личной охраны великих гарлов – «золотых псов». Встреча с такими гостями не предвещала ничего хорошего, поэтому Чеар благоразумно решил поторопиться и стал закрывать кузницу. Она находилась на высоком холме, а у его подножия стоял дом кузнеца. Земельный тракт проходил, огибая холм, прямо мимо их жилища.
Чеар уже начал спускаться, когда первый всадник из кортежа поравнялся с домом отца. Дальше все происходило, как в страшном сне. Чеар видел отца. На нем был панцирь из террония, шлем с открытым забралом, длинный двуручный меч за спиной и арбалет в руках. Чеар никогда бы не узнал отца, если бы забрало было закрытым. Такие дорогие доспехи были большой редкостью, да и их форма, подгонка деталей были делом искуснейшего мастера, намного превосходившего в талантах его отца.
Чеар никогда не заходил в личную комнату своего родителя – это было негласным табу. Он не мог и подозревать, что хранится в тесной комнатушке.
Всадник направил коня на всем скаку прямо на отца Чеара. Тот, изловчившись, увернулся от смертоносной встречи и применил арбалет. Стрела вошла в шею конному по самое оперение, ее наконечник вышел из щеки. Всадник продолжал двигаться по инерции, заливая кровью своего коня, доспехи и землю вокруг.
«Почему отец напал на «пса» или «пес» на него?» – этот вопрос мучил Чеара и по сей день. Чеар застыл как вкопанный. Он просто не знал, что делать и как поступить.
Отец закричал: «Беги и не возвращайся!» – сам же развернулся и направился навстречу следующему всаднику.
Чеар не видел, что случилось потом. Кто вышел из схватки победителем, он так и не узнал.
Конь первого всадника замедлился и встал рядом с Чеаром. Подмастерье стянул с лошади тело наездника и, вскочив в седло, помчался прочь.
Пытался ли Чеар узнать судьбу своего отца? Конечно. Он несколько раз порывался вернуться в Блув, но последние слова отца каждый раз возвращали его в балаган, который по велению судьбы стал его новым домом. Хотя Чеар никогда не был трусом, но «беги и не возвращайся» стало его девизом жизни.