Забавная получалась, на взгляд Чеара, картина. Здоровяки – насильники и убийцы – склоняются безропотно перед юной девушкой. Ладно бы, если шла речь о знаках почтения к высокородной, но тут, среди разбойников, происхождение не имеет значения. «Что-то тут не так, –предположил Чеар. – Вот только что?»
Шуеш тем временем стал говорить быстрее, словно боясь не успеть сказать что-то важное.
– Я говорю вам, вы можете не верить моим словам, но от этого не изменится истина. Придет время, прозреют многие. Правда одна, но одно дело – повторять слова правды, другое дело – следовать им. Большинство людей выберут первое, потому что это проще, но спасения, дара счастливой жизни после смерти заслужат лишь вторые.
Семеро гостей, наконец, подошли к окружившему себя внимательными слушателями Шуеш. Они приблизились к оратору со спины. Шуеш совсем сбился, затараторив и сжавшись, будто ожидая, что его сейчас ударят.
Чеар мог бы уже привыкнуть к дару своего товарища, но опять оказался не готов к произошедшему.
Ожидаемое произошло – девушка с размаху пнула Шуеш ногой.
– Что за проповедник тут выискался?
Шуеш, как куль с мукой, рухнул на землю, перевернув плошку с уже остывшим супом, забрызгав его каплями ноги Чеара.
Девушка в ярости начала пинать обмякшее тело упавшего.
– Что на это скажешь? – с горящими от злобы глазами рычала она.
«Сиди и не вставай», – разумно посоветовал голос внутри. Чеар всегда его слушал, но сейчас почему-то не смог следовать его подсказкам. Ясное дело, что он ничего не мог сделать с десятками вооруженных головорезов, пытаясь защитить Шуеш от их предводительницы. Ее тоже можно было понять. У убийц своя мораль, и другая им не нужна. Но Чеар почему-то встал.
Он горой возвысился над девушкой.
«Я же сильнее ее во много раз», – промелькнула одновременно стыдливая и самоуверенная мысль в голове Чеара.
Она не обращала на него никакого внимания, как и другие стоящие рядом. Девушка била, а окружающие, те, кто только что с благоговением внимал словам Шуеш, с ненасытной жадностью смотрели на зверство.
«Стая, да и только», – презрительно решил Чеар, хватая девушку за плечо и отталкивая в сторону.
Теперь он был замечен. Все внимание переключилось на него. Разбойники потянулись за оружием.
– Много крови, боли и что там еще, – негромко, но так, чтобы услышал Шуеш, сказал Чеар. – Да, ты, пожалуй, прав.
Девушка рявкнула, обращаясь к стае:
– Стоять!
А потом, сделав шаг в сторону Чеара, обращаясь уже к нему, тихо и с нескрываемой угрозой:
– А кто это тут решил отправиться пораньше к праотцам?
Она сделала еще шаг. Теперь Чеар стоял с ней почти лицом к лицу. За ее плечами в предвкушении приказа ожидала стая. За спиной Чеара никого не было, только вот сзади был подъем, что не позволяло надеяться на спокойное бегство. Вблизи он хорошо разглядел лицо девушки, предательски освещенное призрачным светом месяца.
– Лита? – сорвалось с его губ.
Да, теперь он узнал ее. Да и как было не узнать. Она, конечно, изменилась за пять лет после того дня, когда ему довелось ее видеть в последний раз, но спутать ее он ни с кем не мог.
Лита Леоват была единственной дочерью Калия Леовата – наместника родного варта Чеара. Ее мать была сестрой великого гарла Островной Гралии, урожденной представительницей рода Теориев. Ее любовь с Калием из какого-то там захудалого варта Блув потрясла в свое время все земли, где говорят на гральском наречии. Это была безумно красивая история о том, как ни расстояние, ни вражда между народами, ни статус людей не могут разлучить два любящих сердца. Она сбежала с возлюбленным, не получив от родителей разрешения на брак. И хотя потом они ей его дали, но с мужем из Блува на острова она никогда не ездила, хотя их туда и звали. У Литы было пятеро братьев, но ее отец любил больше других. Чеар был ее ровесником, а так как работа кузнеца была в почете, он мог общаться с детьми высокородных, чем подмастерье не преминул воспользоваться. Лита была заводилой среди детей, «рубахой-паренем». Чеар был одним из ее знакомых, а их у нее было великое множество. Детские игры продолжались до тех пор, пока она не стала взрослеть и признаки перерождения в женщину не стали явными. Тогда она отдалилась от детских друзей, став завидной невестой. Так бывает в жизни: с тобой рядом распускается цветок, а ты и не замечаешь его, пока другие не начнут им восхищаться. Вот тогда и ты, проморгавшись, видишь перемену. Из ребяческих штанов и рубах – в платья и сарафаны, и вот ребенок обретает вполне конкретный пол. «И куда я смотрел раньше?» – только и остается сожалеть.