Серафим стоял и молча злился. Злился на самого себя и на свою неосмотрительность. Злился на это проклятое Сознание. И особенно он злился на Первого. Стрельцов даже не заметил, как вокруг его сжатых кулаков задрожал воздух. Защита симбионта из-за перевозбуждения носителя самопроизвольно начала набирать мощность. Но Серафим довольно быстро смог взять себя в руки. К сожалению, он не в первый раз терял товарищей.
Кабачек уже давно замолчал и отошел в дальний конец палаты, подальше от готового в прямом смысле слова взорваться Стрельцова. Айзек с облегчением выдохнул, когда увидел, что тот пришел в норму.
— Ты в порядке, Серафим?
— Теперь да. Прости, что вышел из себя и подверг опасности.
— Не бери в голову, я все понимаю. Сам же меня в похожих ситуациях «успокаивал».
— Хорошо. Тогда вернемся к разговору. Ты, кажется, начал мне рассказывать еще о какой-то проблеме?
— Да. И это снова Ален, только младший. Он умирает, Серафим, и нам срочно нужно что-нибудь сделать.
— Но он же в биокапсуле?
— Это не панацея, а лишь способ помочь организму. К тому же Марк перед схваткой принял сильный боевой стимулятор, побочные эффекты от которого все только усугубляют.
— Я тебя понял, — мрачным голосом ответил Серафим. — Пойду искать Квада, он должен быть где-то рядом. Сможешь ввести его в курс дела?
— Конечно. Предупреди только, чтобы он при Лизе ничего лишнего о состоянии Марка не разболтал.
— Хорошо, — уходя, произнес Серафим.
Уже взявшись за дверную ручку, он остановился и повернул голову к Кабачеку.
— А кто у нас сейчас людьми руководит? И Симон, и Стивен еще на лечении, да и Эрик не выглядел дееспособным.
— Формально это кто-то из людей Банжерова, но на деле все вопросы решаются через Селестину. А кораблем управляет Гедеон.
— Да уж, без нее мы бы много не навоевали. Найду ей помощников, пока вы с Квадом занимаетесь лечением Марка. Передай, пожалуйста, что я буду ждать его через час в переговорной на третьей палубе.
Серафим оказался в назначенном месте немного раньше срока и ждал товарищей, сидя прямо на небольшом круглом столе. Прошедший час он пытался помочь Селестине, хотя делал это не только для нее. Просто Стрельцову требовалось отвлечься от мыслей о возможной судьбе Марка. Кроме Квада, который уже должен был провести небольшой консилиум с Кабачеком и другими врачами, Стрельцов позвал Фридриха и Алтера. У первого он хотел узнать, можно ли будет воспроизвести технологию отделения мозга от тела, если другой вариант спасения парня не найдется. А второй, будучи интегратором, мог найти решение, до которого люди бы не додумались.
Оказавшись в одиночестве, Серафим вдруг стал вспоминать о Говарде. За этими мыслями он даже не замечал, что остальные уже собрались, пока Квад не обратил на себя внимание.
— Все в порядке? Мы пришли, а от тебя никакой реакции.
— Нет, Айзек, не в порядке. Но это сейчас совершенно не важно. Лучше расскажи, как там Марк.
— Плохо, — Квад решил говорить прямо, не тратя время на витиеватые формулировки. — Кроме огромной сквозной раны брюшной полости, у него еще куча не менее серьезных внутренних повреждений. Печень, почки и легкие отказывают, многие кости переломаны, и их осколки рассеяны по всему телу.
— И сколько он еще продержится?
— Часов пятнадцать. На большее я бы не стал рассчитывать.
Серафим от услышанного на мгновение потерял восприятие цветов. Он понимал тяжесть состояния Марка, но даже не подозревал, что тот одной ногой в могиле.
— Ты точно не ошибся? Разве капсула не должна поддерживать его жизнь? Ведь я, пусть и в коме, просуществовал так несколько месяцев.
— Эх, если бы все было настолько просто: положи раненного в чудо-аппарат, и ему больше ничего не нужно, — Айзек переживал не меньше своего собеседника. — Но в реальности так не бывает. Тебя поместили в биокапсулу практически сразу после крушения, причем в лучший экспериментальный образец. Марка же пришлось долго транспортировать, да и аппарат у него не самый передовой. Я вообще не рассчитывал кого-то лечить в этой капсуле.
— Ладно, понял, мне просто повезло. Пусть будет пятнадцать часов. Этого же достаточно, чтобы провести операцию?