– Я была здесь, в этом кабинете, – спокойно ответила Трубецкая, сложив руки на груди. – Писала докладную на друзей вашей дочери, что с её лёгкой руки не давали мне вести урок.
– Мы не давали? – Присутствующий тут, как свидетель, Чеботарёв округлил глаза. – Да мы вообще в стороне тихонечко сидели, никому не мешали, это ты мозги нам промывала!
– Чеботарёв! – одёрнула его директриса. – Как ты разговариваешь с преподавателем?!
– А чё я-то, Марина Евгеньевна! – замахал руками увалень. – Она сама…
– Пошёл вон, – От одного только взгляда Марины Юрьевны уже хотелось зарыться в землю. – Дома будешь матери тыкать. Пошёл вон!
– Покинь кабинет.
Чеботарёв, пятясь назад, вывалил за дверь. В кабинете некоторое время висела тягостная тишина.
– Ты и вправду срывала урок? – Сурово спросил отец.
Ответом ему было молчание.
– Молчишь? Ладно, с этим мы ещё обязательно разберёмся, но чуть позже.
– Нет, не разберёшься, – Стася впервые заговорила за последний час. – Это моё дело, и тебя оно не касается.
– Ещё как касается, – властно отчеканил родитель. – Меня сорвали прямо посреди рабочего дня, и я приехал сюда решать проблемы, которые ты в одиночку решить не смогла. Так что будь добра – веди себя скромнее.
– Мог бы и не приезжать, – Взгляд Стаси стал острее швейной иглы. Её руки судорожно сжались в кулаки.
– И, тем не менее, я тут.
– А вот это уже твоё дело, – Встав, она быстро направилась к выходу.
– Стася, стой, – Последние слова родителя ударились о хлопнувшую дверь. Тяжко вздохнув, мужчина, не попрощавшись, бросился вдогонку.
***
– Что с лицом?
Отец сидел передо мной – небритый, заросший, осунувшийся за время командировки по лесам и болотам Западной Сибири. От него пахло дымом, хвоей, смолой и казалось, что ещё пару мгновений назад он сидел перед костром в глухой тайге, окруженный первобытной природой. На деле же отец пролетел несколько тысяч километров, везя к нам этот терпкий запах сибирской тайги, который теперь никаким «мифом» не выстираешь.
– Да так, с другом поссорился… – быстро ответил я.
– С другом он поссорился, да?! А как же ту разборку, что ты учудил неделей ранее? – Мама всплеснула руками. – Нет, вы только посмотрите на него – самый настоящий бандит!
– Мам… – начал было я, но отец, перебивая и меня и маму, что уже хотела зайтись в очередной нотации, спросил:
– Какая разборка?
– Он свою одноклассницу – хорошую, между прочим, девочку! – ударил! Даже не ударил – избил! – возмущенно наседала мама. – Он совсем от рук отбился, меня не слушает, учиться стал хуже… Это все потому, что в доме месяцами отсутствует мужчина! Меня в школу не раз вызывали…
– Это правда, Гриш? – Отец выжидающе смотрел на меня.
– Правда.
Отец хмыкнул, задумчиво почесав заросший колкой щетиной подбородок.
– Что ты хмыкаешь? У тебя сын невесть кем растёт! На девочек вот руку поднимает, взрослым дерзит! Да ты знаешь, как мне стыдно было перед учителями и родителями той девочки всё это выслушивать?! – Распалялась мама. – Отец девочки, между прочим, предприниматель, уважаемый человек! А тут такое…а этот молчал, как рыба, и сейчас молчит! Господи, да за что мне все это? – Она смахнула слезу, всем своим видом показывая, как сильно огорчена и расстроена.
– Не разводи мокроту, Жень, – прерывая экзекуцию, сказал отец. Он взял маму за руку, твёрдо посмотрев ей в глаза. – Разберёмся. А сейчас давай спокойно поедим. Яблоками пахнет…
– Да, я испекла твою любимую «шарлотку», – Мама прямо-таки просияла. Недаром одним из полезных навыков моего отца было умение быстро пресекать истерики и возвращать душевное равновесие своей жене – натуре чувственной и эмоциональной. Я обрадованно подметил, что она вернулась в прежнее расположение. – Самый вкусный кусок – тебе!
…После ужина, мать отправилась мыть посуду, а мы остались с отцом в гостиной. Он уже успел переодеться и привести себя в порядок, сидя передо мной в домашней рубашке и просторных брюках, свежевыбритый и помолодевший.
– Ну, а теперь поговорим, – начал он. – Рассказывай, что вы с этой девчонкой не поделили.
– Мне с ней делить нечего – там всё случайно вышло…
– Гринь, – Отец придвинулся ближе, смотря мне прямо в глаза. – Тебе уже восемнадцать, и я знаю, что вырастил хорошего, умного и рассудительного парня, который прежде чем что-то сделает – несколько раз подумает. Который отвечает за свои слова и поступки, и никогда не выкинет что-то в подобном роде без веской причины. Так какова эта причина?