— Воевал?
— Нет, бог миловал.
— С нами не помилует. Жить охота?
— А… э…
— Коли охота, учти. Здесь думать некогда. Скажу «кошка» — мяукай, скажу «лягушка» — прыгай. Это тебе не в твоём танке за бронёй посиживать. Вопрос следующий очень важный.
— Слушаю вас.
— Пиво пьёшь?
— Я за рулём алкоголя не пью.
— Не наш человек. Зато мы пьём. Вот там деревня, а в деревне магазин. Задача ясна?
Вспотевший водитель двинул транспорт в указанном направлении. Я тихонько поинтересовался:
— Не слишком пугаешь парня? Сбежит ещё.
— Коли сбежит, туда ему и дорога. Нам пугливые не нужны. Они мрут быстро.
— К-ха… А на пиво ты всех новеньких раскручиваешь?
— Всех. Вдруг кто не приживётся, так всё какая-то польза.
— Ну ты и корыстна!
— От мздоимца слышу!
Автомобиль перемещался в сторону вызова, а пиво перемещалось из посуды в наши организмы. Вдумчиво перемещалось. Со смыслом. Люси сдула густую пену с мензурки и объявила:
— В следующий раз тёмного покупай. Портер желательно.
Патрик затравленно покосился на начальницу.
— Шеф! Патрик как будто имя ирландское. Я слышала, что ирландцы выпить не дураки. Откуда ж ты такой взялся? Ну-ну, ты не дёргайся. За дорогой следи.
— Господа доктора! Разрешите обратиться?
— Буль-буль-щайся.
— А вы психов не боитесь? Они же буйные бывают!
— Ха! Чего нас бояться!
Пилот некоторое время помолчал, переливаясь всеми цветами радуги — от бледно-зелёного до ярко-пунцового. Судя по всему, он силился осмыслить, шутка последнее заявление или нет. Неизвестно, к какому выводу он в итоге пришёл. Боюсь, что к нелестному для нас.
Получасом позже:
— Госпожа Рат, мэм! А вот этот сумасшедший, к которому мы едем, очень опасный?
Люси подслеповато уставилась в бумажку с вызовом, пытаясь разобрать текст сквозь пивные пары. Не без усилий разглядев написанное, она посуровела.
— Очень. Он не местный, ваш земляк. Один из самых крутых преступников, каких только видели Сан-Квентин или сибирские лагеря. Одних доказанных убийств на нём больше, чем на собаке блох. А уж подозревают… Джек-потрошитель перед ним младенец. Гнить бы ему за решёткой до самой смерти, но исхитрился как-то попасть сюда. Отошёл от дел, живёт тихо-мирно, но иногда находит на него бзик. Тогда он достаёт свой нож и начинает его точить. Точит, точит, точит, а сам звереет постепенно. Кончается дело тем, что выходит на улицу и кромсает на куски первого попавшегося.
— И ему разрешают находиться на свободе?
— Немало, должно быть, золота перекочевало в чей-то карман. Так-то, вне обострения, он мирный, подобные приступы с ним случаются всё реже и реже. Да и стар уже. Но! Ребята! Максимум внимания! Опасен по-прежнему хуже клубка гремучих змей. Твёрдо, с соблюдением всех правил вежливости, препроводить в машину. Не пытайтесь обезоружить — вмиг вас на ленточки распустит. В машине он, как правило, фокусов не выкидывает. Но если сбежит — не сносить нам голов. Пока кого-нибудь не зарежет, не успокоится. Вопросы?
Вопросов мы не задавали. Я мысленно прикидывал свои возможные действия как бы и больного взять, и целым остаться. Патрик же, по-моему, просто проглотил язык от ужаса. Посинел он окончательно, предчувствуя скорый конец своей молодой жизни.
Я заботливо осмотрел пневматическое ружьё, заправил несколько стрелок-шприцев убойной дозой снотворного, вложил одну в ствол. Водитель белыми губами пролепетал:
— Вы не промахнётесь, если что, сэр?
— Знать бы…
Прибыли. Патрик на заплетающихся ногах волочится в дом, добросовестно стараясь не опередить нас. Бог с ним, мне не привыкать. Не ему первому хочется спрятаться за моей хилой спиной.
Маленький сухонький старичок любезно встречает нас в прихожей. Одет он весьма претенциозно: ядовито-зелёный пиджак, малиновые брюки, бабочка в горошек. Руки затянуты в шёлковые чёрные перчатки. Правая чуть на отлёте. В пальцах вытанцовывает невиданную пляску до блеска отполированная сталь. Такого мне видеть сроду не приходилось! Нож то вертится пропеллером меж указательным и средним пальцами, то бабочкой порхает вокруг кисти. Только что лезвие выглядывало из кулака вниз — и вдруг оказалось сверху или щучкой выглядывает из-под мизинца. Виртуоз. Отступаю на шаг, держа ружьё стволом вверх, палец на спуске. Выстрел мне ничего не даст — лекарство всасывается далеко не сразу. Клиент может и впрямь меня на ленточки успеть порезать, при таких-то талантах! Люси на моём плече, однако, сидит спокойно, не нервничает. Ей, конечно, легче, при её размерах. Патрик подпёр стену, чтоб не упасть, но героически бормочет: