Я отрицательно покачал головой.
— Так. Бригада не выполняет основную из своих функциональных обязанностей. Не кормит доктора! Совсем уже обленились, мышей не ловите.
Я приподнял Люси за лапки, подбросил в воздух и подхватил, спрятав в ладонях так, что только умная мордочка осталась снаружи.
— Обижаешь, начальница. Ловлю, как видишь.
— Лучше поймай что-нибудь на обед.
Патрик молча изумлялся этой явно неуставной форме наших взаимоотношений.
Когда-то, много лет назад, только придя на «Скорую», я и сам этому дивился. В психиатрической больнице, где я служил долгое время перед этим, существовала строгая иерархическая лестница.
Санитары почитали медсестёр за высших существ, чьи веления не только не обсуждались, но даже исполнение оных без должного благоговения греховно.
Ответственный фельдшер смены являлся, вне всякого сомнения, наместником Господа Бога на земле. Сколь сложный вопрос ни требовалось бы решить, шли к нему (вернее, к ней — в моей смене эту должность занимала дама, о которой я уже упоминал как-то), без тени сомнения в его компетентности и правомочности окончательных суждений.
Дежурный врач — о, тот выше самого Вседержителя! Бели имя Божье ещё можно упомянуть в сердцах, то попробуй разбудить дежурного врача.
— Что-о? — грозно вопросит он.
— Да, понимаете ли, такое дело… Извините, пожалуйста, но небо на землю упало… — робко пролепечет разбудивший.
Неминуемо воспоследует грозная начальственная брань, и в заключение ворчание:
— Совсем одурели, меня по таким пустякам трогать! Быстро поставить на место!
И — поставят. И-не увидишь, что падало. А за доктором утром уберут постель, и он, выкушав чаю, пойдёт жаловаться заведующему, что за тяжёлое дежурство ему досталось.
А уж заведующий! Нужно было видеть его обход. Больных выстраивают у тумбочек по стойке «смирно», старшая сестра записывает в блокнотик каждое высокое «кхе», а рядом свита лечащих врачей… Неописуемо!
Процесс шёл, все проникались значимостью заведённого порядка — к общей пользе больных и персонала. Такой порядок можно было не любить, но невозможно было не уважать. В нём есть свой глубокий смысл — когда роли чётко распределены… короче, «по уставу жить — легче служить».
От простоты нравов на «Скорой» сначала я обалдел. Водитель, который, по моим представлениям, должен пребывать в служебной иерархии ниже санитара, может во всеуслышание сказать доктору: «А не пошла бы ты, Манька, туда-то! Мне надо в одно место (вёрст за десять) по своим делам заехать». Фельдшер объявляет врачу непосредственно у постели больного: «На черта ему это делать? С него и магнезии хватит! Дурак ты, Ванька, что на всякую хрень дефицит расходуешь».
Ну, положим, это крайности, свидетельствующие о слабости позиции начальника, умеющего навести порядок у себя на бригаде. Но тем не менее обращение на «ты» и обсуждение лечебной тактики в произвольных выражениях (что значит — не слишком их выбирая) было в порядке вещей. Конечно, толковый фельдшер в присутствии пациента не позволит себе критики в адрес доктора, но после — в машине, курилке либо за чаем — выскажет всё, что думает. При наличии такой свободы в обращении снизу вверх про обращение сверху вниз и говорить нечего.
Не сразу приходит понимание причин. А всё просто.
Первое. Коллектив, выполняющий конкретное задание — полученный вызов, невелик. Водитель, врач или фельдшер — три, редко четыре человека. Долгое сохранение формальных отношений в столь тесной группе работающих и живущих рука об руку людей, как бригада «Скорой», говорит скорее всего о скрытой (в лучшем случае) неприязни друг к другу Если её нет, то тёплые дружеские связи вырастают очень быстро. Хорошая, слаженная бригада — почти семья.
Второе. На «Скорой помощи» нет такого чёткого разграничения обязанностей, как в стационаре. Как правило, у кого руки свободны, тот и делает то, что нужно. Покуда фельдшер вводит больному одно, врач набирает в шприц другое. Пока один накладывает шину, другой собирает капельницу. И так далее.
Третье, и главное. Каждый должен суметь заменить любого, не только шерудя руками, но и работая головой. Фельдшер поедет один на вызов и станет оказывать там помощь точно так же, как врач безо всяких скидок на недостаток образования. Не только больной, которым они занимались, но и врачи в стационаре, если он не проявляет совсем уж запредельного тупоумия, будут вежливо именовать его «доктор». Больным — кивнёт. Коллегам — пошутит: «За «доктора» — спасибо». И поедет дальше трудиться.