Я попытался измерить глубину раны чистой иглой от шприца. Игла провалилась до канюли, не найдя дна. Меня передёрнуло. Щёки залила краска стыда за свою принадлежность к обществу, где не только производят подобные вещи, но и экспортируют, чтобы заливать ими волшебные миры, превращая их в безрадостные подобия собственного.
Морфий под кожу. Стерильный бинт. Перевязь, чтобы подвесить руку.
— Зенит, нам номер наряда и маршрут до Озёрной больницы. Замену в Фишеч, если нужно. Здесь ни одной бригады не осталось.
— Поняли вас, девятнадцать. Записываем…
Двигатель вездехода покашлял пару минут, громко чихнул и заглох. Стрелка уровня топлива прочно обосновалась на нуле.
— Послал господь пилота! Сколько в посёлке стояли, не удосужился у соседей канистру бензина спросить! Что, толкать теперь до самой больницы?
Патрик бестолково переминался с ноги на ногу, разводя руками. Оправдываться было бессмысленно.
— Звони, Шура. Вот позор на наши головы! — Люси злобно сплюнула и отправилась проведать пациента. Морфий сработал, боль отступила, паренёк измученно забылся прямо на жёсткой лавке салона. Сожжённую руку он, выпростав из подвески, откинул далеко в сторону, оберегая во сне.
— Прозевавшие Бензин один-девять, к вам сейчас подойдёт четвёртая кардиологическая, отольёт немного.
— Спасибо, Зенит.
Патрик заметно обрадовался. Благо, что подмога поблизости нашлась. Могли бы припухать долго.
— Господь к убогим милостив, — пояснила начальница, в упор глядя на нашего бездарного водилу.
За кустами показалась высокая крыша реанимобиля. Вскоре он притёрся бортом к борту нашего обшарпанного транспорта. Патрик отправился за ведром и шлангом, а я, посадив мышку на плечо, вылез поприветствовать коллег. Дверцы машины распахнулись. Сердце моё ёкнуло. Интересно, побьют меня или удастся свалить вину за такую трапезу на начальницу?
Медики обрадованно замахали руками. Похоже, морда лица останется цела. Я осмелился подойти, поздоровался.
В ответ парни рассыпались в благодарностях. Они горячо клялись, что вкуснее не едали если не в целой жизни, то уж, во всяком случае, в этом мире. А дешевизна обеда привела их в такое изумление, что до сих пор деньги пересчитывают, не в силах поверить, что отдали так мало.
— Как вам хозяйка понравилась? — сделала наивную мордочку Люси.
Врач бригады отгрыз кусок от вдохновляюще пахнущего огромного бутерброда, прожевав, ответил:
— Весёлая дама. Хотела, чтоб мы ей какого-то мороженого дохляка отреанимировали.
— А вы что?
— Мы велели ей разморозить его предварительно. Постепенно, аккуратно, прибавляя в день по четверть градуса тепла. А мы будем либо сами заезжать процесс контролировать, либо кого из коллег присылать. Пока что педиатров отправили дополнительно проконсультировать. В леднике у ней градусов двадцать ниже нуля, покуда оттает, разработаем дальнейшую тактику. Не лишаться же такого заведения из-за того, что ейного свёкра сам Христос не воскресит! — И доктор снова откусил изрядную долю своего интересного харча.
— Нормально восприняла?
— Ха. Видишь, гонорар пережёвываем. Угощайтесь! — И коллега отвалил нам солидный ломоть аппетитнейшего окорока, кинув его на пышную белую краюху Надо быть, того самого, который сулили нам.
Начальница долго искала хвоинкой в зубах остатки мяса, глядя вослед удаляющемуся реанимобилю. Наконец вымолвила восхищённо:
— Вот это есть то, что я назову настоящим, подлинным профессионализмом. Что скажешь?
— Век живи — век учись.
Дорога упёрлась в длинный каменный причал, уходящий в огромное озеро. Другого берега различить я не мог. Поверхность воды, покрытая мелкой рябью, казалась совершенно пустой.
— Приехали! — скомандовала начальница.
— А где ж больница?
— Сейчас покажу.
Я подобрал съехавшую вниз папку с бланками, раскрыл, выискивая чистый сопроводительный лист. Люси наклонилась, пристально глядя куда-то мимо рычагов включения переднего моста и понижающей передачи. Смотрела долго, внимательно. Наконец подняла глаза:
— Патрик!
— Слушаю вас, госпожа доктор.
— Скажи, пожалуйста, что в вашей армии сделали бы с человеком, своими действиями подрывающим боеготовность подразделения и срамящим своё непосредственное начальство?
— Я полагаю, во время ведения боевых действий такого солдата расстреляют, мэм.