- Квирет, - сказал он, - мы никогда не выбьемся в люди. Эту грань можно перейти только родившись там. Но, мы можем попробовать здесь. Здесь тоже можно, если умеючи.
Он оказался прав. Все эти годы они жили почти хорошо, и когда появилась Абви, Квирет поверила… тоже почти, что получится. Семья получится наконец. «Мое маленькое чудо», - говорила она Абви перед сном. И так продолжалось до того самого дня, который наступил две недели назад.
Все начиналось как обычно. Ним собирался на работу, она оставалась дома (теперь они могли себе это позволить). Перед уходом он чмокнул ее в щеку, погладил Абви по голове и сказал:
- Приду, вечером пойдем на холмы. Будем смотреть на звезды и пить кета.
На меня обрушился беззвучный пакет данных.
Кета – слабоалкогольный напиток, продукт брожения местных квазицитрусовых. Процент содержания спирта составляет 8-12 об.
Употребляется в течение последних 1523 лет. С вероятностью 78,317 процента перестанет употребляться через 500 лет из-за прогрессирующей диклиматизации растительного вида.
Он ушел, как уходил тысячи раз до этого. С легкой улыбкой, небрежно прикрыв за собой дверь. А четыре часа спустя, оперативники «экхигиц» выбили дверь и перевернули все верх дном в доме. Многое они забрали просто так, потому что под руку попалось. Она боялась что либо сказать, боялась, что они ее пристрелят, издай она хоть звук. Абви, умница, не расплакалась, только таращилась на все происходящее и время от времени переводила взгляд на маму.
Нима привезли много позже. От его лица, практически, ничего не осталось, сплошное запекшееся месиво. Его привезли соседи и они плакали, в том числе и потому, что лекарств больше не будет. Ним ушел, совсем ушел, отовсюду. На следующий день пришел чиновник и без слов передал ей предписание о выселении через десять дней – дом сносят. Это было такой неприкрытой ложью, что Квирет подумала о ноже. Но, потом взглянула на Абви и выбросила эту мысль из головы.
И вот, через десять дней она оказалась на улице с полуторогодавалым ребенком на руках. Два дня ее подкармливали соседи, потом перестали. На сходках могли чем-то угостить, кто-то мог сунуть мелкую деньгу, она теперь держалась людных мест, хотя бродяжничество и запрещено законом. Приходилось выкручиваться. Но… она не умела. Она знала, как работать. Так ведь с ребенком на работу не берут. А оставить Абви не с кем. Никто не возьмет. Никто.
Мы сидели на берегу какой-то грязной речушки и я слушал, а она говорила. Я смотрел на лучики морщинок у ее глаз и знал, что уже не получится... Просто так встать и уйти не получится. Гой, конечно, в ярость не придет, но серьезно озаботиться. Сто тысяч раз, наверное, переспросит меня, уверен ли я. А я был уверен. Я знал, что это единственный выход. Во всяком случае, для меня…
Когда я поднялся, она сразу замолчала и вся как-то сжалась. Наверное, ожидала, что я уйду. Я посмотрел на спящую девочку.