-Приветствуем нашу новую сестру! Фиолетовую ведьмочку! -торжественно воскликнула жрица.
Со всех сторон я услышала частые, но тихие хлопки, кто-то из взрослых даже вполне искренне улыбался, видимо они все к этому привыкли. Крайне редко к ведьмам приходят другие магички, обладающие даром целителя или даром управления металлами или приходят с другими способностями, но таких вообще единицы. Одна огненная магичка ценится среди ведьм, как сто фиолетовых. Это я знала опять же от наставницы, точнее уже бывшей наставницы. Никак не могу привыкнуть к мысли, что та, которой я доверяла свою жизнь, оказалась чудовищем и истинным злом, моим личным кошмаром. Больше всего я страшилась стать ведьмой по принуждению и, возможно я стала бы ей через пару лет.
Ведьмы и феи отличаются от людей тем, что у них по нашим меркам просто колоссальное терпение и очень длинная жизнь по человеческим меркам, ведь они выше человечества на ступень по эволюционной лестнице. И теперь я понимала, почему моя бывшая наставница требовала, чтобы я училась вызывать у людей негативные эмоции.
Объясняла она это тем, что негатив проще вызвать и увидеть его легче, намного легче, чем позитив. Сейчас я понимала настоящие мотивы. Зло легче почувствовать, привыкнуть, полюбить. Но теперь я всё поняла и постараюсь спрятать магию поглубже. Пусть это будет больно, и я буду чувствовать себя неполноценной. Но это намного лучше, чем быть ведьмой и чудовищем. К тому же, я всё равно хотела отказаться от способностей, а это дополнительный мощный стимул. Не хочу быть злом и если для этого надо отречься от части себя, то я это сделаю.
Пока я принимала это решение для себя, моя наставница, а ныне помощница старой жрицы, перевязывала шею новой юной ведьмы плотной темной тканью и, укутав ее в неизвестно откуда взявшийся плащ и легонько хлопнув новообращенную по плечу, сделала ей знак встать рядом с Милориде. Безымянная подчинилась, но в отличие от малютки, не улыбалась, а вела себя сдержанно. Всё это я отмечаю краем сознания, хотя ни на миг не отрываю взгляд от поляны.
Мимо меня прошло ещё три посвящения, из них я не запомнила ничего, кроме, наверное, бурной и по настоящему искренней радости по поводу того, что третья ведьмочка обладала магией металла. Две другие оказались, естественно, фиолетовыми ведьмочками. Все три девушки были для меня одинаковыми – высокие, хрупкие, темноглазые. Имена девушек тоже прошли мимо меня. Они были для меня длинные и труднопроизносимые. А я тем временем молилась, чтобы этот трудный и полный неприятных сюрпризов сон закончился.
Следующая юная магичка заставила меня обратить на себя внимание внешностью и настроем. Девчушка была миниатюрная, нежная, изящная, золотоволосая, голубоглазая - весь её вид говорил о полной невинности. Губы крохи нервно, едва заметно, подрагивали. Другие ведьмочки были либо восторженно-радостными, либо торжественно-сдержанными, но никак не испуганными и не нервными. Куколка (так я назвала про себя девчушку) закусила губу и, сжав ладошки в добела сжатые кулачки, поспешно вышла к камню. Имя у маленькой было мелодичное нежное и запоминающееся. Лилинария. И вот странность, я знала, что обозначает имя девчушки – Летняя Орхидея, и оно крохе необычайно подходило. Выглядела она, кстати, лет на десять, из-за больших широко раскрытых ярких небесно-голубых глаз и крайне маленького роста - куколка была чуть ниже Милориде. Голос Лилинарии был тихий, ломкий, но на удивление спокойный.
Я всё слышала потому что, когда шли все диалоги между жрицей и посвящаемыми, на поляне стояла неестественно-торжественная и какая-то давящая тишина. Поэтому я уловила, когда голосок девчушки едва заметно дрогнул, когда она отвечала положительно на вопрос о смерти младенца, и я почувствовала, что-то здесь неладно, но что - сообразить не могла, как не пыталась, но при этом насторожилась и смотрела внимательно.
Куколка вылила на камень жидкость, и алтарь в очередной раз впитал её, словно губка воду, а девчушка, как-то обреченно вздохнув, поспешно положила ладошку на камень. Жрица быстро подошла к Лилинарии, и до меня резко дошло - девочка солгала! Она солгала о ребёнке, и эта кроха совершенно не хочет быть ведьмой, просто куколка по какой-то причине не может иначе. Мне стало больно за невинное и непорочное создание. Седовласая резко дёрнулась назад, куколка отдернула руку от алтаря, а камень вдруг вспыхнул белым пламенем. Моя бывшая наставница, вмиг оказавшись за спиной у девчушки, с силой толкнула её в спину. Лилинария, не удержавшись на ногах, по инерции упала на горящий алтарь. Куколка, истошно, визгливо, срывая голос, закричала. Но пламя не объяло кроху сразу, как я думала, - огонь медленно, словно живое одеяло, начал покрывать тело девчушки, при этом пламя также неспешно пожирало его.