Эйнару Паульссону приходилось дома выслушивать лекции о будущем Норвегии. Смысл речей госпожи Лауры сводился к тому, что их семья, их «дом», так сказать, должен стать опорой для победителей. Для технического директора «Норск гидро», говорила она, будет не просто разумно, но и в высшей степени уместно дать прием в честь немецких научных работников. Она уже продумала, кого следует пригласить: наряду с профессором и его помощниками непременно коменданта города и офицеров. Эйнар дал понять, что ни о каком приеме и слышать не желает. С какой такой стати именно им лезть на рожон! Госпожа Лаура указала пальцем на последний номер «Насьонен».
— Лезть на рожон? Да мы просто плетемся в хвосте!
Эйнар тяжело вздохнул.
— А из наших людей кого? — подавленно спросил он.
Госпожа Лаура и на сей случай составила список. Назвала бургомистра, директора гимназии, нескольких господ с завода, среди них Ларсена, и начальника полиции. Эйнар пробормотал нечто неопределенное. Присутствие брата несколько примирило его с идеей Лауры. Он добавил еще имя Арне Бё. Жена заколебалась.
— Но без этой Лундегаард, — сказала она в конце концов.
Эйнар пожал плечами. Теперь госпоже Лауре оставалось лишь все аранжировать.
Однако это оказалось делом куда более щепетильным, чем могло показаться на первый взгляд. Йенс Паульссон чуть ли не закричал на нее:
— Я? Никогда!
Директор гимназии Хердаален принес свои извинения: его состояние здоровья не позволяет ему, дескать, принять участие в вечернем застолье. И даже начальник полиции покачал головой:
— Это для меня высокая честь, — ответил он, — и если служебные обязанности позволят, я с удовольствием приму ваше приглашение.
«Этот тоже скорее всего не явится», — подумала госпожа Лаура.
Сразу согласились двое из троих приглашенных инженеров и, конечно, Ларсен. Слишком мало: норвежцев должно быть по крайней мере столько же, сколько и немцев. Да, кстати, а с кем господам офицерам танцевать — среди приглашенных нет ни одной дамы.
На улице госпожа Лаура случайно столкнулась с Кнутом Крогом. Сделав усилие, преодолела внутреннюю неприязнь к нему. Крог дал согласие, долго не раздумывая. Это удивило Лауру, но в целом она была довольна. А придя домой, подумала: «Если уж мы принимаем лаборанта, пусть приведет с собой и Лундегаард. Мордашка у нее симпатичная. Вдруг вскружит голову кому-нибудь из офицеров? А Крог? Не страшно, его не убудет…
Увы, расчеты Лауры Паульссон не оправдались. Сольвейг Лундегаард ответила вежливым, но недвусмысленным отказом. И не из фанаберии, а после разговора с Арне. Он считал, что вечеринка в доме Паульссонов способна бросить тень на репутацию порядочного норвежца. Если Кнут согласился — его дело. И даже в каком-то смысле последовательно. Сам Арне этих правил игры не признавал, он готов в крайнем случае быть сторонним наблюдателем.
Решение Арне Бё явилось для Эйнара Паульссона как бы предупредительным выстрелом. Он осознавал постыдную двусмысленность своего положения, и чувство стыда не оставляло его. Схватившись за телефонную трубку, набрал номер телефона брата, рассчитывая, что поддержка Йенса оправдает его в собственных глазах.
Закончив разговор, он злобно процедил сквозь зубы: «Чертова дочь Квернмо!» Да, Лаура, дочь миллионера Сигурда Квернмо, привыкла добиваться своего, чего бы это ни стоило, даже вопреки доводам разума и чести. Позвонив ей, он потребовал, чтобы она отменила прием. Лаура только рассмеялась:
— Слишком поздно, мой милый, я уже разослала все приглашения. Не тревожься, увидишь, все будет замечательно.
Положив трубку, Эйнар поклялся себе, что более негостеприимного хозяина, чем он, во всей Норвегии не найдется. Скандал? Да, скандал, и еще какой! Зато он навсегда отобьет у Лауры охоту пускаться во все тяжкие во имя призрачных, да что там — порочных идей!
До этого, правда, дело не дошло. И причиной тому Детлеф Бурмейстер, щеголь из богатого любекского торгового дома, привыкший чувствовать себя хозяином положения в любом обществе. Приглашение самым удачным образом совпало с его тайными планами. Он только и мечтал о том, как бы установить неофициальные и тем самым наиболее прочные связи между немецкими офицерами и городской верхушкой.
Бурмейстер просто царил на этом приеме. Слова благодарности, обращенные к хозяйке и хозяину дома, вовсе не прозвучали как привычные пустые фразы. Госпоже Лауре он понравился с первого взгляда. В ее глазах, обращенных на мужа, светилось торжество. «Вот видишь, мой милый, — как бы говорил этот взгляд, — каковы люди новой формации. Разве не бессмысленно им противостоять?» Эйнар понял. Он так и кипел от злости. С каменным лицом пробормотал в ответ несколько вежливых слов. Бурмейстер чуть заметно улыбнулся. Этот несомненно порядочный человек наверняка лишь изредка выезжал за пределы своего горного гнезда Рьюкана. Незачем и требовать от него светских манер. Он не уверен в себе, потому что неотесан.