К двум фигурам, которые маячили около перил причала, подошел матрос.
— Вам что-нибудь нужно, ребята?
— Конечно. Мы хотим поговорить со стариком. Он у себя?
Матрос показал большим пальцем за спину.
— В своей каюте. — Потом присмотрелся внимательней. — А он ждет вас?
— Точно, голубь.
— Ну тогда поднимайтесь вот тут.
— Спасибо.
— Только смотрите сперва постучите. А то, знаете, он у нас с характером.
Они поднялись на палубу, перешагнули через люк и направились к капитанской каюте. Они знали судно, как свои пять пальцев, знали каждую его перегородку, каждый трап. Такая была у них работа.
Один из грузчиков три раза постучал в дверь каюты.
— Чего барабаните? Заходите! — послышалось в ответ.
Двое переглянулись. Первый приоткрыл дверь, зашел в каюту. Дверь за ним закрылась.
Капитан поднялся. Это был плотный скандинав.
— А где ваш приятель? — спросил он. — Вы ж говорили, что придете вдвоем. — Капитан Ханс Бёме искоса разглядывал посетителя. — Вы сами-то кто будете, а?
Перед носом у капитана раскрылась тоненькая книжечка.
— Риген, ага? А имя…
— Кеннет Риген. — Книжечка скрылась в кармане. — Мой приятель остался за дверью, капитан. Он проследит, чтоб нас не беспокоили.
— Хо-хо, ну и дела! Прямо настоящие проныры. — Капитан Бёме повернулся к гостю спиной. Послышался звон стаканов: Бёме наполнял их. — За наши успехи, а? — молвил он. — Пейте до дна!
Кен Риген сначала хотел отказаться, но, вспомнив, где он и с кем имеет дело, осушил стакан двумя глотками, в то время как Бёме с профессиональной заинтересованностью поглядывал на него поверх своего стакана, давно пустого.
— Еще немного не повредит!
Кен Риген не ответил, и его молчание было красноречивей любых слов. Капитан Ханс Бёме разбирался в людях. Всю свою жизнь он имел с ними дела. Его ничуть не интересовало, сколько сейчас выпьет Риген или сколько он пьет вообще. Просто таков был его метод оценки людей, и Риген прекрасно это знал. Он невозмутимо сидел перед Бёме, который держал в одной руке бутылку, а в другой — стакан и пристально смотрел на Ригена своими светлыми невозмутимыми глазами.
Бутылка медленно опустела. Бормоча, Бёме закупорил ее и отодвинул в сторону стаканы. Его кожаная куртка заскрипела, когда капитан изменил позу, усаживаясь так, чтобы смотреть посетителю прямо в глаза.
— Как с деньгами? — спросил он.
— Вы их получите.
— Где они?
— Вы их получите, когда дело будет сделано, — спокойно и твердо ответил Риген. — Не раньше.
Невозмутимые глаза на широком лице словно сверлили Ригена.
— А почему это я должен верить вам на слово, а?
— Капитан Бёме!..
Это было сказано резким, даже строгим тоном. Бёме не привык, чтоб с ним так разговаривали. Еще меньше понравилось ему то, что он услышал дальше.
— Не надо строить из себя глупца, и не пытайтесь играть со мной, как кот с мышкой.
— Да вы знаете, с кем разговариваете? — заревел Бёме. — Я хозяин на этом корабле, и я не потерплю… — Тут он осекся: Риген и мускулом не шевельнул. И тогда Бёме понял: Риген не прикидывается, он в самом деле имеет за собой могучую силу. Бёме сам слишком часто поступал с позиции силы, чтобы не понять этого. — Хорошо, — буркнул он. — Перейдем к делу.
Риген кивнул головой.
— Они на борту?
— Да. Уже двое суток.
— С тех пор их видел кто-нибудь?
— Даже я сам не видел, — сказал Бёме, сразу посерьезнев. — Они поднялись на борт, как я уже рассказывал вашим, и с тех пор не выходили из своей каюты. Они готовят себе там, и все прочее. Таков был между нами уговор: я их не трогаю. — Бёме пожал плечами. — На нашей посудине пассажиров бывает маловато. А это неплохой способ заработать немного деньжат.
— Деньжат, которых ваша компания никогда не увидит, не так ли?
Бёме побагровел.
— Вы мне…
— Забудьте об этом, — остановил его Риген. — Мне безразлично, чем вы занимаетесь на борту своего судна. Единственное, что меня интересует, — это каюта номер двенадцать. — Бёме чуть слышно вздохнул. Вдруг он отвернулся и начал переворачивать бумаги на своем столе.
— А знаете, — сказал он, все еще стоя спиной к Кену Ригену, — не очень легко будет выкурить их с «Асенте».
Риген напрягся.
— Почему, капитан?
— Я получил от них сегодня утром вот эту записочку. — с ухмылкой сказал Бёме. Губы его еще шире расползлись в улыбке. — Правду говоря, Риген, я очень рад видеть вас. Меня самого это уже начало беспокоить. — И он подал записку своему гостю.