— А к-куда это он? — прокомментировала Марта отодвигая штору сильнее практически впечатываясь в окно наблюдая за Виктором. И через минуту мы услышали, как он начинает тарабанить ногой во входную дверь оперевшись об неё спиной.
— Мышка! Открывай! — продолжает он тарабанить пяткой в дверь.
— Он мне сейчас дверь выбьет! — начинает паниковать подруга, когда мы спустились на первый этаж. — Боже! Хорошо что родителей дома ещё нет! — продолжила она.
— Мышка, я знаю что ты за дверью! Я слышу как стучит твоё сердечко!
— Проваливай! — кричу на него в ответ.
— Ну куда ж я уйду?! Мышонок. Я не могу без тебя. Слышишь, Мышонок, я без тебя вены вскрою.
— Ты идиот?
— А то ты не знаешь! Открывай!
— Он шутит, или в правду говорит? — испугалась Марта округлив глаза глядя на вибрирующую дверь от ударов Виктора. — Боже! Как ты с ним живёшь? Он же чокнутый! — отходит она на пару шагов назад.
— Да-да! На всю голову причём! Так что лучше открывайте! — добавил Виктор за дверью.
— Как ты меня нашёл? — открываю я входную дверь.
— Мышонок, — улыбнулся Виктор ласково протягивая моё прозвище пьяным голосом разворачиваясь ко мне лицом. — Ты забыла кто я?! Я найду тебя где угодно! В каком бы состоянии я не находился. Было бы желание, а возможность всегда найдётся. Это лишь вопрос времени.
Он делает упор рукой в вертикальный брус на дверном проёме повторяя за мной, дыша на меня терпким перегаром. Стеклянные глаза блестят в свете неполной луны.
— Ты не отстанешь?
— Не-ет.
Его пьяные янтарные глаза бегают по мне словно любуясь.
— Какая ты у меня красивая, мышонок, — облокачивается он на свою руку.
Закатывая глаза я захлопываю дверь прямо перед его носом.
— Что это значит, мышка? Ты меня больше не любишь? — тут же начал возмущаться Виктор.
— Нет! — соврала я.
— Ладно. Врушка. Сейчас посмотрим насколько тебе на меня насрать.
Слышу, как за дверью он отпивает прямо с бутылки делая несколько глотков и спускается с продольного крыльца по ступенькам из светлого дерева.
— Что-то он притих, — нервно полушёпотом проговорила Марта.
Я прислушиваюсь к двери, но ничего не слышу. И тут же начинаю внутренне волноваться за этого придурка.
Ну почему так тихо?
— Мий. А вдруг он и в правду решил себе вены порезать, — озвучила подруга то о чём я даже подумать побоялась.
В панике резко открываю дверь и вижу, как моё «чудо» лежит на холодном скованным льдом асфальте в поперёк дороги. Одно колено согнуто упираясь стопой в асфальт, а с другой стороны стоит бутылка виски которую он придерживает рукой.
— О! Мышка! — поднимает голову Виктор, чтобы удостовериться что это я приближаюсь к нему, и опуская её обратно подкладывает вторую руку себе под голову, продолжая лежать посреди ледяной дороги.
— Тебе удобно?
— Вполне!
— Хватит ёрничать! Что ты вытворяешь?! Хочешь чтобы тебя машиной переехали? Встань немедленно! — прикрикнула я на него.
— Волнуешься за меня, да? — довольно усмехнулся Виктор, продолжая лежать на асфальте.
Закачав головой я снова закатываю глаза наполняя грудь прохладным воздухом. Господи! Ну что мне делать с этим придурком?
— Ну что мне с тобой делать? — повторила я свой вопрос вслух.
— Что будет твоей душе угодно. Я ко всему готов. Но по возможности прошу понять, и простить.
Он поднимается становясь передо мной на колени по-прежнему стоя на морозном и холодном асфальте.
— Только не прогоняй меня, — склоняясь он упирается головой мне в ноги выше коленей, а голос начинает звучать жалко. — Пожалуйста. Мне плохо без тебя. Очень плохо. Мне нечем дышать без тебя.
С глаз вновь хлынули слёзы и я открыла рот глубоко вдыхая свежий ночной воздух хватаясь одной рукой за голову поднимая глаза в небо, наблюдая густые и яркие звёзды над нами.
Не знаю, что ему сказать.
— Я очень тебя люблю, мышка, чтобы отпустить. Прости меня. Пожалуйста. Дай мне ещё один шанс. Пожалуйста. Не уходи, маленькая. Я знаю, что со мной сложно. Порой даже очень. Но я буду стараться, чтобы стать лучше. Для тебя. Только не уходи. Пожалуйста…
Виктор обхватывает мои бёдра руками и гладится головой об мои ноги. А я уже не сдерживая слез начала рыдать от его слов прикрывая рот ладонью, чтобы приглушить свой плачь, который эхом разноситься по тихой ночной улице освещенной только уличными бронзовыми фонарями и неполной луной.