В ванную они забрались вместе. Мишуня заметно осмелел, о чем свидетельствовал его бананчик, приобретший твердость еловой шишки. Зизи трогала его руками, нервно хихикала, поощряла любые исследовательские интересы Мишуни.
Все было хорошо. Очень...
Сын губернаторши Игорь Зизи понравился. Вполне ее устраивала и сумма в зеленых американских бумажках, о которой сообщила мадам Лия Липкина, когда предлагала забавное приключение. Оставалось сделать дело как надо, но это, в принципе, было совсем нетрудным
Зизи не торопила события. Для нее не составляло труда понять душевное состояние Игоря. Ей удалось разбудить его любопытство, разжечь воображение и теперь можно спокойно подводить к намеченной цели. Однако игра сильно захватила ее. Она давно поняла, что не только вершина близости, вспышка, которой заканчивается слияние, дарит восторг. В немалой степени приятен и сам процесс совращения. Легкая игра будоражила чувства, заставляла воображение рисовать волнующие картинки, потом стирала их, заменяла новыми, переставляла по своему усмотрению, меняла местами.
В ту ночь Игорь оказался в чужой постели. Он горел ожиданием мгновения, которое так часто видел в видеофильмах, о котором слышал рассказы более опытных, а может быть просто умело вравших приятелей.
Руки Игоря спешили. Он задыхался от волнения. Ему хотелось всего сразу, хотя он еще и не знал током, как это все заполучить.
— Не торопись. — Зизи положила ладонь на грудь Игоря и придержала его. — Полежи...
Игорь засопел, попытался вывернуться, но это не удалось.
— Мальчик, — Зизи говорила тихо, почти шептала, склонившись к самому его уху. Прядка волос, выбившаяся из прически, упала ему на лоб и щекотала его, — ты знаешь, какая разница между жратвой и едой?
Игорь буркнул в ответ нечто нечленораздельное — «ага» или «угу» — понять было трудно.
— Нет, миленький, скорее всего этого ты не знаешь. — Зизи ласково поглаживала его щеку, мягкую, еще не тронутую колючей щетиной. — Иначе тебя не тянуло бы жрать...
Игорь обиделся.
— Что, я есть не умею?
— Почему ты? Сейчас большинству мужиков важнее всего... Как это у вас говорят? Похавать?
— Какая разница — есть или жрать?
Зизи опустила голову и поцеловала его в щеку. Потом, щекоча языком, опустилась к его губам и опять поцеловала нежно и обжигающе.
Игорь почувствовал себя так, словно его засасывала теплая, обволакивавшая тело медовая трясина.
— Разница, милый, огромная. Пожрать — значит набить живот. Пометать еду в пасть, как в бочку. Посопеть, почавкать...
Картинка, нарисованная Зизи, воскресила у Игоря воспоминание о том, как жрет, бывая у них в гостях на даче, полковник Рылов — начальник областной милиции. Он с яростью изголодавшегося волка набрасывался на еду. Рвал жареную курицу руками, пихал в рот куски мяса, с хрустом грыз хрящи, с причмокиванием обсасывал косточки, затем облизывал пальцы. Подчистив тарелку хлебом, отваливался от стола, икал, оглаживал пузо и умиротворенно объяснял:
— От-толк-нулся!
Последнее в лексиконе Рылова означало высшую степень удовлетворения, ничуть не меньшую, чем слова «погужевался», «поштевкал», обретенные в лексиконе блатной «фени».
Ничего зазорного в манере Рылова есть Игорь не усматривал. Ему даже казалось, что именно так и должен вести себя за столом настоящий мужчина — агрессивно, напористо. Все эти столовые приборы — вилочки, вилки, ножи, ножички — от барского стремления подчеркнуть богатство. А на самом деле, какая разница в том, хлебаешь ты уху из глубокой тарелки майсенского фарфора, которая поставлена в другую тарелку размером поменьше, или лопаешь ее деревянной ложкой из общего котла, закопченного костром?
Но сейчас, после выразительных слов «посопеть», «почавкать», которые произнесла Зизи, процесс поглощения пищи Рыловым представлялся не столь соблазнительным, нежели раньше.
Когда Игорь уже почти потерял надежду на взаимность, Зизи вдруг поцелуем залепила ему рот. Языком раздвинула губы, коснулась зубов, затем языка. Спросила таинственным шепотом: — Тебе приятно?
Он с шумом выдохнул воздух.
— Конечно.
— Так вот, Игорек, умение получать удовольствие долго-долго, это большое искусство. И за столом и в любви торопливое стремление насытиться убивает наслаждение...
Она отдалась ему с жаром, который способен был испепелить не только неопытного, едва окрепшего в желаниях мальчишку.
Так Зизи ввела Игоря в таинственный мир соития, в мир бешенных страстей, исканий, в мир благородства и преданности, мир пороков и преступлений.
Короче, все произошло именно так, как того желала благородная мадам Ангелина Михайловна. Все до точки. За исключение маленькой, но очень важной детали. Игорь обманулся, увидев в Зизи не тело, которое ему подложили в постель, а душу, которая, как ему казалось, нашла его среди множества других людей и неожиданно полюбила, стала родной.
Игорь влюбился.
Вот почему когда ровно через полгода Зизи вышла замуж за человека, предложившего ей руку и деньги, Игорь сломался. Мир в его глазах потемнел и рухнул. Не было нужды по утрам открывать глаза, не имело смысла есть, пить, дышать.
Жизнь дала трещину, которая прошла через сердце и душу.
В дни печали Игорь встретился с Захаром Шаховьм — старым товарищем, однокашником.
В школе они несколько лет сидели за одной партой. Захар Шахов — на языке братвы — Захир Шах — был парнем крутым. Он вырос в рабочей семье, верил, что кулак сильнее самой умной головы, что деньги делают лохи и потом сами отдают их тем, кто покруче.
На первых порах Игорю — маменькиному сынку попадало. Шах не любил слюнявой интеллигентской поросли. Врезать такому между глаз — одно удовольствие.
Однажды Игорь вернулся домой с опухшим носом. Мама жалобно охнула.
— Кто тебя так?
Игорь слезливо пожаловался. Потом набычился и заявил:
— Еще тронет раз, я его убью.
Мама всегда считала себя педагогом от природы. В проблемах воспитания она разбиралась легко, почти не задумываясь. У нее на все вопросы ответы были готовы заранее.
— Игорек, ты не должен затевать конфронтацию. Представь, что-то случиться. Вмешается папа. Мальчика, который тебя поколотил, накажут. Но у Шаха, — его так зовут? — у Шаха найдется второй подручный. Тебе побьют еще сильнее.
Игорь тиранул пальцем под разбитым носом, вытирая сукровицу. Шмыгнул, подхватывая соплю.
— Что же мне делать?
— Ты обязан быть умнее всей этой безродной сволочи. Пригласи Шаха завтра к нам в гости. Предложи ему посмотреть видео. Я приготовлю чай. Посмотрю что это за человек...
Шах быстро понял все выгоды дружбы с мальчиком, отец которого занимал важную должность в областном исполкоме и потому взял Игорька под свое покровительство.
Встретив старого знакомого на улице. Шах с первых слов Игоря угадал — у того на душе слой темной мути, от которой в груди томление и колотье сердца. Минуту спустя Шах знал все — и про красавицу Зизи, и про любовь, и про коварную измену.
— Только-то? — Шах не скрывал презрительного отношения к сентиментальным чувствам Игоря. — Да плюнь ты. Баба не достойна, чтобы из-за нее расстраиваться. Пойдем, я тебя развею. И вообще запомни — никакой любви. Все только биохимия — запахи, гормоны. Не стоит волнений.
Они отправились к Шаху. Тот жил в тихой однокомнатной квартире на зеленой Краснокаменной улице.
— Сейчас устроим мальчишник. Ты в форме?
Игорь хмуро кивнул.
Шах сел на телефон и уже через минуту давал указания:
— Лада, девочка, я тебя жду. Лады? И чтобы быстро. У меня в гостях старый кореш. Что? Нет, Галку сюда тащить не надо. Без нее обойдемся.
Лада — статная девица с пышной копной волос, рассыпанных по плечам как у модели с рекламы нового шампуня, с крепкими ногами и могучими бедрами, влетела в квартиру, сразу наполнив ее биохимией — легким возбуждающим запахом женского пота.
Шах, по-хозяйски гостеприимно, выставил на стол бутылку водки, открыл банку шпротов, нарезал крупными кусками черный хлеб.