Когда все было готово, и безмолвствующая жертва покорно ждала своей участи, Иван оказался у зеленой коробки управления смертоносной машиной. Он прошел короткий инструктаж и знал, что нужно делать. Евгений остался по другую сторону, схватив валявшийся неподалеку гнутый металлический лом, чтобы, как рычагом, подтянуть вагонетку к акульей пасти хищной пилорамы. Все это время никто не обращал внимания на горящий, исподлобья, взгляд Дмитрия, играющие желваки и трясущиеся руки, сжимающие автомат.
— Ну, поехали! — имитируя Гагарина, взмахнул рукой Зайцев, и Евгений принял команду за сигнал, намереваясь запустить адскую машину.
— Стоять! — вдруг гаркнул Дмитрий. — Отставить! — он передернул затвором.
Если бы сейчас на пилораму ворвался неприятельский батальон или влетел артиллерийский снаряд, то это не так бы удивило Евгения и Ивана, как слова их армейского товарища. На несколько секунд они, оглушенные, застыли, приросли к деревянному полу.
— Димон, ты чего? — опомнился после замешательства Зайцев. — Мы все правильно делаем, казним изменника, мстим за смерть нашего лейтенанта. Это он, гадина, снайпером оказался, — Евгений кивнул в угол, где лежала снайперская винтовка.
— Неважно. То, что вы делаете, называется по-другому, — сурово отозвался Дмитрий, демонстративно направив дуло на Зайцева. — Этого не будет. Не сегодня. Не сейчас.
— Дима, опомнись, — мягко вмешался Иван, голос его дрожал. — Мы делаем нашу работу, мы давали присягу…
— Видимо, мы читали разные тексты присяги на плацу, — оборвал Дмитрий Ивана. — В моей не упоминалось, что я должен быть живодером.
— Ты что-то попутал, дружище, — Зайцев начал злиться, ища взглядом свое оружие. — Мы на войне! У нас приказ захватить и уничтожить цель! Нашего командира убила эта мразь! Включи голову!
— Наш лейтенант погиб в бою, — возразил Дмитрий, четко и медленно выговаривая каждое слово. Сжимающие цевье автомата, пальцы хрустнули. — Мы выполнили приказ и должны сдать оставшегося врага капитану, а не устраивать тут филиал чикагской бойни.
— Хочешь сказать, что мы мясники, а ты интеллигент-вегетарианец? — насупился Иван, тряхнул головой и решительно протянул руку к пульту.
— Ваня, нажмешь кнопку — не услышишь больше призыва муэдзина к пятничной молитве, а ребенок лишится отца, — в подтверждение слов Дмитрий с плеча прицелился в Ивана и скомандовал: — Назад!
Иван и Евгений, ошеломленные, отступили со своих позиций на шаг назад. Никто не предвидел подобной развязки. И все из-за паршивого куска мяса, мерзкого предателя, который и так скоро концы отдаст. Неужели он стоит того, чтобы в секунду потерять армейских друзей? Вместе они прошагали сотни километров по тончайшей, как леска, грани между жизнью и смертью. Война, как любая экстремальная ситуация, обнажает сущность, смывает радужную пленку той беззаботной непосредственности «гражданского бытия», когда вокруг все сияет и цветет, не подозревая, что где-то недалеко рушатся вниз многотонные гранатовые водопады.
Дмитрий, по привычке контролировал все точки, откуда могла грозить опасность. Евгений, Иван, вражеский старлей, распятый на вагонетках, — все они были в фокусе, и сейчас он всецело доверял только своему указательному пальцу на спусковом крючке. Любое движение грозило спровоцировать неизбежное наказание. До всех уже дошло, что Дмитрий не шутит и не промахнется.
— Диман, ты хорошо подумал? — вдруг вкрадчиво произнес Евгений, снова бросив быстрый взгляд на свой автомат, безалаберно оставленный без присмотра у главной двери. — Ты своих товарищей предаешь сейчас. Разве ты не понимаешь? Опомнись!
— Я тебе уже все сказал, пилорамщик ты хренов, — отчеканил Дмитрий, продолжая держать автомат наизготовку. — Не позволю!