За окнами мягко кружились, похожие на клочки ваты, крупные снежинки. Загадочными насекомыми облепляли они высаженные вдоль дома сизые, в отвесных лучах медового света фонарей, контуры одинаковых низкорослых елей. Завтра неубранные дороги предстанут многокилометровым адом для матерящихся автомобилистов, а обувь пешеходов пройдет испытания ядерной смесью из воды, грязи и реагентов. Но сейчас ценители изысканной еды наслаждались входившим в негуманный счет настоящим новогодним видом, и только одна Елена казалась погруженной в себя, не замечая нерукотворного волшебства. Не так она представляла сегодняшний вечер, вдребезги разбивший ее планы на будущее. Опустошенная и отверженная, Елена сидела перед мужчиной, лишившей ее надежды.
Ее разрывали противоречия. Может, побороться за этого высокого безусого мальчика, с немного вьющимися к низу цвета смолы волосами, с безупречной фигурой спортсмена и мягким, непошлым взглядом? Съездить к его родителям и все вывалить, как, мол, они относятся к тому, чтобы стать дедушкой и бабушкой? А ведь он даже ни разу не предложил ей познакомиться с родными, хотя в доме Елены был желанным гостем для ее матери. И сегодня между ними захлопнулась дверь: теперь каждый сам за себя, а она станет матерью. Или не станет? Еще есть варианты. Надо все продумать, взвесить, решить.
— Маша, не торопись, — за соседним столом уже в который раз выговаривал Дмитрий. — Если у тебя заболит горло, мама меня не простит. Согревай мороженое во рту, прежде чем глотать.
— Но мороженое такое вкусное, когда холодное! — растягивая гласные возражала девочка, сбавляя темп, но через пару мгновений снова с обычной скоростью уплетала сладкую субстанцию.
— Лучше я тебе еще одну порцию закажу, чем приведу домой нездорового ребенка, — предложил Дмитрий, на что Маша с благодарностью кивнула.
Дмитрий, параллельно, слушал Романа и наблюдал за реакцией его девушки. Вокруг суетились официанты, народ прибывал, становилось шумнее, поэтому части интересующего его диалога разбивались о звон столовых приборов и безобразный хохот нетрезвых павианов. Со стороны вряд ли кто-нибудь мог представить масштаб разыгрывающейся рядом трагедии, да еще в предвкушении праздника, пожалуй, самого светлого и чистого, наделяющего всех новым счастьем.
— Уверен, мы все сможем решить цивилизованно, — закончил Роман, сподобившись взглянуть на Елену.
— Сможем решить? — повторила она в прострации, словно не понимая, где находится.
Яркие снопы света проезжающих по проспекту автомобилей вызвали электрический разряд, жизнь вернулась, и в девушке заскрежетало желание запустить пепельницей в чужую маску вместо милого когда-то лица, но тут же ею овладело омерзение от страха увидеть бело-кремовые потроха раздавленного жука. Ей еще не доводилось переживать потрясение от разочарования в близких людях, когда лопаются ванты доверия, и мост рушится в ледяную пасть пролива, а вместе с ним все самое ценное, родное, любимое. Зачем она пригласила его в логово празднующих, жующих, веселящихся, среди которых сегодня вечером лишь один несчастный человек?
Голова лопалась от гнетущих мыслей, и, в надежде отвлечься, девушка вернулась к гранатам, обнажившим у надрезов края блестящей плоти. Маленькими, как у белочки, руками она обхватила заветный плод и стала раздвигать половинки. Роман, желая хоть чем-то быть полезным, устремился к девушке, но та уже справилась с задачей: в свете массивных под золото люстр рубиновыми огоньками заиграли освобожденные от тесной кожуры налитые соком ягоды. И тут случилась катастрофа. Несколько сочных икринок не выдержали давления и, при сжатии, лопнули. Ярко-красные нити сока пулями устремились во все стороны, но больше всего не повезло Роману. Несколько выстрелов достигли ослепительно белого полотна рубашки, которой так гордился и берег ее обладатель. Он не упомянул в своей невыразительной речи, что ровно за день до этого вечера Валерия подарила ему этот роскошный и весьма дорогой предмет туалета и тем ценнее для него был предмет женского внимания.
Капли фруктовой крови проступили на сорочке и расползались, увеличивались в размерах вместе со зрачками застывшего в изумлении хозяина. Роман не мог поверить в случившееся. Инстинктивно, он пытался стереть разводы с ткани мокрой салфеткой, но становилось только хуже.