Так шли час, второй. А прошли каких-нибудь пять-шесть километров.
Под утро остановились надолго. Благо, можно было закурить.
Разбрезживало. Дождь переставал. В мутных разводьях наволочного сентябрьского утра показались очертания домишек в реденьком лесу на пригорке, за ними проступали крутые скаты голого холма. Алексей расстегнул планшет, взглянул на карту: домишки эти, видимо, и есть хутор Пасики (да, конечно, он!), а за ним высота 206 и 9. «Понизили нас малость, на метр с лишним», — усмехнулся он, подумав о высоте с отметкой 208, которую штурмом взяла дивизия.
Когда стало совсем светло, он увидел на склонах высоты замаскированные гаубичные батареи. Стало быть, передний край проходит где-то западнее, за железной дорогой Харьков — Лозовая. Но почему его малокалиберные пушки оказались позади тяжелых гаубиц? Хуже нет стоять в противотанковом резерве: обязательно пошлют среди бела дня на открытые позиции. Надо бы уж сразу занять положенное место в боевых порядках пехоты, заранее окопаться, осмотреться; а то стой и жди, когда позовут тебя на поле боя, под прямую наводку немецких батарей.
Майор Синев собрал командиров и объявил:
— Сегодня будем рвать оборону противника. — Он любил это короткое слово «рвать». — Наша задача: в любую минуту быть готовыми к отражению танковых контратак. На всякий случай никому не отлучаться от орудий ни на шаг.
Алексей послал за бойцами на опушку леса, где они от нечего делать собирали орехи. И как раз вовремя — к месту расположения дивизиона подошли штабные автомобили.
— Смирна-а! — крикнул Синев.
— Не устраивайте парадов, майор, не надо, — сказал Витковский. — Угостите лучше орешками. — Он был в отличном настроении, чисто выбрит, свеж.
К нему протянулось с полдесятка рук: литые бронзовые орехи на заскорузлых ладонях артиллеристов.
— Ого, не теряете времени в резерве!
Солдаты засмеялись.
Милые солдаты! За одну шутку генерала они пойдут куда угодно, не задумываясь о смерти. Вот и сейчас они обступили его со всех сторон, ожидая, что еще скажет заместитель командующего армией.
— Ну как, ребята, будет сегодня фрицам на орехи?
— Так точно!
— Будет!
— Постараемся!..
— Спасибо, ребята, — сказал он и пошел к группе офицеров, стоявших в стороне, у трофейного с брезентовым верхом «штейера».
Наводчик-бородач, годившийся ему в отцы, вполголоса заметил:
— Как Багратион.
— Тот был постарше.
— Я не о возрасте...
И любят же солдаты порассуждать о генералах. Они готовы часами спорить о великих полководцах, горячо отстаивая своих любимцев: кто — Суворова, кто — Кутузова, кто — Багратиона, а иной, поначитаннее, не забудет и звезд второй величины.
Немецкая артиллерия начала постреливать лениво, спросонья. Снаряды ложились в полосе дороги — то справа, то слева, и каждый разрыв подхлестывал обозы, растянувшиеся по всему проселку. Два снаряда грохнули совсем близко. «Студебеккер» затормозил у края воронки, за ним встали другие машины. Образовалась пробка. Словно догадываясь об этом, немцы усилили обстрел.
На обочине, под сосной, появился сам Витковский в крылатой плащ-накидке. Он широко взмахнул рукой. Артиллеристы бросились к машинам, не обращая внимания на свист осколков. Офицеры вместе с бойцами засыпали воронки, толкали грузовики. Рыхлая земля оседала, приходилось сдавать назад, чтобы подбросить под колеса еще землицы. А оттуда, со стороны Донца, все подходили и подходили грузовики вперемежку с пароконными повозками, санитарными двуколками.
— Не робеть, орлы! — покрикивал Витковский после каждого близкого разрыва.
Алексей украдкой взглянул на него, поражаясь его самообладанию.
Головные машины наконец тронулись с места. И в это время прямым попаданием в гущу колонны разбило эмтээсовский старый «газик» с шанцевым инструментом. Падая от взрывной волны, Алексей увидел Витковского: тот по-прежнему стоял под шатром сосны, не успев, как видно, понять, в чем дело.
— Живо, живо! — услышал Алексей в наступившей тишине.
Все почувствовали себя неловко перед Витковским: он один из всех не припал к земле, даже не пригнулся. Как ни в чем не бывало он отдавал распоряжения офицерам штаба, приехавшим вместе с ним.
Вскоре затор был ликвидирован, автообоз скрылся за высотой 206 и 9. Лишь обломки несчастного грузовичка, валявшиеся на обочинах проселка, напоминали о случившемся. Убитого шофера и троих раненых увезли в тыл. Ящики с инструментом по распоряжению Витковского уложили на генеральский «виллис» и военторговскую повозку и отправили в саперный батальон, на хутор Пасики.