— Слава! — закричали собравшиеся на явном подъеме эмоций.
Вот так скромно и со вкусом Брусов, и не думавший произносить никаких речей, отделался от пожирающих взглядов и ушел с трибуны. Батю не заботило, что сказал он всё лишком быстро, слишком необдуманно и слишком прямо. Душой он уже летел с паровозом вперёд и не видел причин тянуть время.
— Так оправдайте возложенные надежды, сынки! — глава анклава, видя, что шоу закончено, обвел туннель суровым пристальным взором, затем тактично добавил: — И дочери!
После чего слез с табуретки и крикнул:
— Открыть ворота!
Народ оттянулся от поезда, давая пространство группе и расчищая рельсовый путь. Экспедиционная группа стала исчезать один за другим в железном чреве состава, пробираясь в один из двух входов-выходов в последнем, двенадцатом, розовом вагоне, причём в самой «хвостовой» его части. Обеззараживающая камера пока не работала, так что процесс этот не занял много времени. В сильно заражённых радиацией областях (а таковыми предполагались почти все) работать группа должна была совсем иначе.
Второй дополнительный вход-выход располагался в будке локомотива у главного машиниста Амосова и его помощника. Там внук машиниста, Пий, под строгим контролем деда уже активно кидал в топку угольную породу. Экономить на старте было нельзя — поезд должен уехать красиво.
Пока команда и боевые подразделения грузились в вагон, Брусов потихоньку подошёл к Седых и, для порядка кашлянув, поинтересовался:
— Э-э… Руслан Тимофеевич, ты в адмиралы меня за что? Сдается мне, не по заслугам.
Предводитель хмуро ковырнул ветерана взглядом и, снова отвернувшись и наблюдая за «погружением» экипажа в розовый вагон, довольно мягко заявил:
— За твою речь тебя на вышку бы на месяц-другой, уши поморозить в дозоре. Но я тебя и так неплохо наказал. Едешь в неизвестность. Так что вместо лычек сержанта народ иди по тамбурам развлекай. И не задавай глупых вопросов. Представителем анклава я к хабаровчанам старлея вшивого, что ли, зашлю⁈ — вспылил, наконец, Глава. — А старшими офицерами в отряде ты как командовать собрался, хрен моржовый? Интересно будет посмотреть, с какой охотой тебя будут слушать другие старлеи, капитаны и прочий грёбаный майорат. Вроде седой уже, Брусов, а всё балбес! Железнодорожник, твою мать! Шуруй давай! Чтобы я тебя без свежей зелени тут не видел!
Батя, получив заряд бодрости, вскочил на ступеньку и скрылся во второй двери, что вела к машинисту.
Атомный рейд начался!
Тяжёлые стальные врата цеха медленно отворились. Паровоз утонул в свете солнца, ярко светившего с небосвода. Добрый знак. Ни тучки. Порывы ветра с севера очистили пространство над морем. Восточного ветра, гибельного и страшного, несущего на побережье радиацию и кислотные ливни, в этот день не было.
— Господи, как давно мы не видели яркого солнца! — воскликнул непроизвольно Брусов, не вылезавший из сборочного цеха последние месяцы.
Сталкеры доносили, что снаружи всё больше низкие серые тучи, серый мир, грязный ядовитый снег. Но сейчас приборы показывали, что в кои-то веки можно дышать на поверхности полной грудью. Ребята на вышках с самого утра стояли без респираторов.
От солнца с непривычки защипало глаза, навернулись слёзы. Все прищурились, прикрывая лица руками. На улице термометр показал плюс два-три градуса. Небывалая теплынь. Не придётся каждый сантиметр рельсов ото льда освобождать. Народ расчистил пути до последних вышек, а дальше оттепель неплохо справляется с работой. Снег отступал, рельсы показали металлические шляпки, жаль, пока не было видно шпал.
Брусов посмотрел на вышки. Несмотря на невозможно высокую в последнее время температуру, пограничники по привычке стояли в тулупах, валенках и зимних шапках-ушанках, махали.
Паровоз выдал порцию пара, и пожилой машинист Амосов — или Кузьмич, как все в анклаве привыкли его называть — уже понукал помощника Пия, без устали орудующего с лопатой для поддержания жара в топке.
Кузьмич был самым старшим человеком в группе. И довольно крепок телом. На зависть многим машинист держал себя в отличной форме. Усмехнувшись в бороду возгласу Брусова, он кивнул и дал гудок.
Крики одобрения прокатились по всему цеху. Брусов и сам ощутил, как от сердца немного отлегло — поезд едет. Уже неплохо. Теперь самое простое: доставить его из пункта «А» в пункт «Б». Как в школьной задачке для младших классов.
Колеса, ощутив тягу, медленно сдвинулись с места, и поезд неспешно тронулся.
Высунувшись с машинистом из дверного проема, «старпёры» команды жадно вдыхали морозный воздух. Белый пар поднимался к небесам. От застоявшегося в цеху запаха краски немного кружилась голова, и вдохнуть кислорода было просто необходимо.