"Сивилла Трелони. Пророчество: Темный Лорд — Раскрывший глаза, 1 июня 1980 года".
Люциус взял колбу в руки. Гарри потянулся и забрал ее, затем поднес ко лбу. В его голове возник образ профессора Трелони, чуть более молодой, чем сейчас. Она закатила глаза и замогильным голосом, как в конце третьего курса, изрекла:
"Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда... рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца... и Темный Лорд отметит его как равного себе... Но лишь через страдания пришедший достигнет могущества.
Но дорога противостояния — это зыбкий лед. Неверный шаг, и мир погрузится в хаос. Через слияние сил лежит путь к равновесию... Это надо помнить и Темному Лорду, и Раскрывшему глаза.
Тот, кто сумеет провести мир по грани добра и зла, родится на исходе седьмого месяца..."
Гарри зажмурился, пытаясь взять себя в руки.
Малфой говорил правду.
Дамблдор…
Лгал.
Что ж… трудно было ожидать другого исхода.
Он сумел сдержать вздох и — на пределе слышимости, но твердо — обратился к Люциусу:
— Я сам поставлю пророчество.
Малфой молча кивнул. Увидев, что колба вернулась на полку, он повел воспитанника к выходу, а потом, уже в лифте, сам стянул с него мантию-невидимку.
— Мы в Хогвартс? — спросил Гарри, хотя разговаривать не хотелось.
— Нет, — ответил Малфой. — В ресторан. Мы подписали бумаги на опеку, Гарри. Я полагаю, что это своего рода праздник.
— Я тоже, — согласился Гарри.
— Великолепно. И еще… Я должен поставить вас в известность, что к нашему празднику присоединится один… общий знакомый.
— Ваш Лорд? — спросил Гарри, и его голос не дрогнул.
— Да.
— Великолепно, — сказал Гарри, понимая, что ничуть не боится предстоящей встречи. Теперь он был уверен в Малфое.
Да и оказаться пленником Волдеморта ему уже не светило.
Поттер еще никогда не бывал в таких шикарных и дорогих ресторанах, а впрочем, и в дешевых он не бывал тоже. Счастье, что на нем парадная мантия, из которой не успел вырасти. Последний раз Гарри надевал ее на Рождественский бал в прошлом году…
Метрдотель провел их вглубь зала к столику, спрятанному в глубокой нише. На столике уже стояли вино и фрукты.
— Я посчитал, что еще не время обедать, — сказал Люциус, усаживаясь за стол. — Но если ты голоден...
— Спасибо, я сыт, — отказался Гарри.
— Хорошо, — вздохнул Малфой, разлил вино, подал мальчику бокал и приподнял свой: — Вы позволите, мистер Поттер, обращаться к вам только по имени?
— А вы? — улыбнулся в ответ Гарри. — Или этикет не позволяет?
— С этого дня вполне позволяет, — уверил Малфой. — За взаимное доверие!
Они чокнулись и слегка пригубили вино.
— Гарри. Я, может быть, не вправе просить тебя о подобных вещах…
— Я с радостью выполню любую вашу просьбу!
— А вот перебивать все-таки не стоит, — усмехнулся наставник. — Я хотел поговорить с тобой о Драко. Знаю, что вы пытались сблизиться — а теперь и по закону почти что братья... Нет смысла настаивать, но я был бы счастлив видеть вас не только братьями, но и друзьями.
— Я постараюсь, — искренне пообещал Поттер.
— Спасибо, Гарри, — также искренне сказал Малфой. — Впрочем, мы еще успеем поговорить о наших семейных делах. Вернемся к насущному, если ты не против. Ты прослушал пророчество. Что теперь скажешь?
— Меня обманул человек, которому я верил, — вздохнул Гарри.
Ему по-прежнему было неприятно от осознания этого факта и тем более от его констатации.
— Не стоит печалиться о недостойных тебя. Ты просто повзрослел. Жить с закрытыми глазами приятно, но опасно и не умно, — мягко сказал Люциус.
— Раскрывший глаза, — невесело усмехнулся Гарри, примеряя на себя название из пророчества Трелони. — Это и в самом деле я. И что дальше?
— Темный Лорд предлагает тебе сотрудничество. Он хочет сделать тебя равным себе. Ты можешь принять его предложение — а можешь отказаться. Выбор за тобой.
Карты были раскрыты, и Люциус откинулся на спинку стула, ожидая ответа, в котором был почти уверен. Но вместо ответа услышал вопрос.
— Если я не приму его предложение, каково будет ваше отношение ко мне?
Гарри Поттер, сказавший самое главное, слишком волновался, чтобы заметить случившееся чудо, но это ничего не меняло. Чудо сидело перед ним, с трудом удерживая бесстрастное выражение лица.
Лорд Люциус Малфой, соратник Темного Лорда, светский лев, лицемер и хладнокровный слизеринец, был растроган до глубины души.