А я принял ее за медсестру! Сказал бы вслух – еще обиделась бы. И сильно. Что может быть неприятнее для начинающего доктора, чем сравнение с младшим медперсоналом? Но почему она все-таки решила мне помочь?
Жила моя новая подруга в небольшом двенадцатиэтажном доме. Небольшим он казался по сравнению с огромными стеклянными башнями, что возвышались неподалеку. «Пятиэтажек» сейчас, похоже, вообще не осталось.
Дом располагался недалеко от станции метро «Бабушкинская» – в пятнадцати минутах ходьбы. Квартира Инны на третьем этаже, наверное, считалась престижной. Говорили об этом и добротная металлическая дверь, внешнюю сторону которой отделали деревом, и маленькая камера вместо глазка. Да и подъезд – с домофоном. Дверь подъезда Инна открыла магнитным ключом.
Квартира мне понравилась. Большая, светлая, с просторным коридором. Как минимум три комнаты. Может быть, и больше. Хозяйка провела меня в большую гостиную, выдержанную в светлых тонах, усадила в кресло и отправилась куда-то в недра жилья – по своим делам. Я сидел и осматривался. В гостиной – мягкая мебель, книжный шкаф и панель огромного плоского телевизора на стене. На тумбочке рядом с диваном – пульт дистанционного управления. Кнопок много, но для включения, скорее всего, служит самая большая. Решив, что хозяйка не будет против, я нажал на нее.
На экране появилась четкая, едва ли не объемная движущаяся картинка. Несколько людей в форме тащили куда-то еще одного, раненого. Вдали завывала сирена. На заднем плане поднимался дым. Откуда-то раздавались редкие крики. По всей видимости, шел выпуск новостей.
Мою догадку подтвердил диктор, голос которого за кадром сообщил: «Очередной теракт произошел на территории Североамериканского Альянса, Лос-Анджелес. Террористы взорвали дистанционно управляемую бомбу мощностью, эквивалентной двум килограммам тротила. Бомба была замаскирована под расчетную пластиковую карточку. Погибло шестнадцать человек».
Чего хотели террористы, я не понял. Диктор об этом не сообщил – видимо, само собой разумелось, что устремления взорвавших бомбу ясны каждому. А как можно замаскировать бомбу под карточку, оставалось только догадываться. Наверное, террористы применили сверхмощное взрывчатое вещество.
Попытавшись переключать каналы, я потерпел неудачу. Телевизор настоятельно предлагал мне ввести код программы и время, с которого я желал бы ее смотреть. Я этого сделать не мог, да и названий программ не знал. Однако кое-чего добился. Щелкая кнопками пульта, я наткнулся на индикацию больших электронных часов. Они показывали одиннадцать десять. Но мне было интересно не это. В уголке экрана светилась дата: 13 июля 2059 года. Если все это не было хорошо спланированным розыгрышем, с момента памятного мне банкета прошло больше пятидесяти лет. Я сам удивился, насколько мало это меня взволновало. Я только не мог понять: как?
Минут через двадцать Инна пригласила меня в другую комнату. Стол накрыт на две персоны. Красивые фарфоровые тарелки, хрустальные бокалы – точно такие же, как те, из которых угощали меня в загадочном «Институте К». Существовало два варианта: девушка позаимствовала бокалы в институте и, что более вероятно, принесла туда свои. Что-то подсказывало мне, что хрусталь сейчас не в ходу.
В большой глубокой тарелке лежали дымящиеся пельмени, рядом, прямо в пластмассовой баночке – сметана «Ратибор». Пластиковая литровая бутылка с газировкой «Калинка», несколько ломтей черного хлеба, каждый – в маленьком полиэтиленовом пакетике со штрих-кодом. В глубокой хрустальной масленке – небольшой брусок масла.
Аккуратно взяв баночку со сметаной, я прочел на крышке: 11.07.59. Что ж, с показаниями телевизора дата согласовывалась.
– Тебе нравится? – спросила Инна, когда я попробовал пельмени.
– Да, конечно, – солгал я.
Пельмени были явно соевыми, сметана – с каким-то гадковатым машинным привкусом. В институте кормили лучше.
– Я не сама делала. Заморозка, – смущенно улыбнулась девушка.
Видно, ей пельмени тоже были не слишком по вкусу.
– Что уж там, – усмехнулся я. – Ты рассказывай, не стесняйся. Зачем я тебе понадобился, чем я рискую. Чем рискуешь ты. И что вообще здесь происходит.
Взяв бутылку с газировкой, налил девушке и себе. Отхлебнул. Газировка оказалась с алкоголем, но весьма приятной.
– Не пробовал «Калинку»? – попыталась уйти от ответа хозяйка.
– «Калинку» – не пробовал, много чего другого пробовал, – ответил я. – Вы меня, надо полагать, совсем диким считаете? Зачем Варшавский на бейджике твердые знаки везде в конце слов поставил? «Университеть»! Это же надо придумать! Ботинки какие-то дореволюционные нацепил!
– Мы читали, что в конце прошлого века орфография была другая… И очень старались подобрать нужный стиль…
– В конце позапрошлого были твердые знаки. И в начале прошлого, – уточнил я. – И газировка уже в мое время была, и компьютеры были.
Инна вдруг изменилась в лице, пытаясь закрыть рот рукой, потом резко опустила руку и спросила:
– В какое еще твое время? Что ты знаешь о сегодняшнем времени?
– Да уж дату вычислил, – усмехнулся я, кивая на банку со сметаной. – И хочу знать – как я здесь очутился? И зачем?
– Я не скажу, – твердо ответила девушка. – Буду помогать тебе во всем, но кое-что не скажу.
– Странно позиция.
– Единственная возможная. Мне показалось, или в глазах девушки действительно блеснули слезы?
– Почему ты рискуешь, помогая мне? Инна грустно улыбнулась:
– Даже не ожидала от себя такого. Но понимаешь… Когда я тебя увидела – в пижаме, сразу после восстановления… Ты все равно казался сильным, бодрым! Совсем не таким, как люди сейчас.
– Я действительно чувствую себя очень неплохо. Что со мной сделали? Даже зубы восстановились, и шрамов нет!
Девушка склонила голову набок. У нее была очень красивая шея, которую едва скрывали серебристо-платиновые пряди волос.
– Об этом ты, возможно, узнаешь позже. Сам. Я слушала тебя, вспоминала твои книги, которые прочла. То, что я читала о тебе. А я много читала. И поняла, что проект был затеян не напрасно. Когда я встретила тебя на станции, когда увидела, как ты разговаривал с этим хулиганьем… Среди моих знакомых никто бы на такое не решился. Даже подойти к ним. Ты же поверг их в панику! Они почувствовали силу!
– Пусть так, – улыбнулся я. – Только я не совсем понял насчет книг. Ты уже упоминала о них вчера, в клинике. Неужели два фантастических романа и детская книжка принесли мне такую известность? Неужели их читают до сих пор? Я в общем-то неплохого мнения о себе, но, по-моему, это перебор! Слабо верится.
– Ты многое забыл, – вздохнула Инна. – И это к лучшему. Книг было много. И статей. И выступлений. Но была возможность восстановить твое сознание именно таким, какое оно есть сейчас. И, мне кажется, так даже лучше.
Я нервно рассмеялся. Девочка говорит слишком много, но далеко не все. И я мало что понимаю. Они пересадили мой мозг в другое тело? Но тело мое. Подвергли какой-то интенсивной терапии, от которой омолодилось тело, а сознание было отброшено назад? Больше похоже на правду. Но неужели я согласился на такую процедуру сам? Вряд ли… А наверняка я этого знать не могу, потому что не помню ничего! Трехэтажный дом, сосновый бор, озеро, фейерверки все!
Я отставил в сторону тарелку с недоеденными пельменями. Налил еще «Калинки» – себе и девушке.
– Мне нужно скрываться? – спросил я у Инны.
– Наверное, да. Я не знаю, – вздохнула она. – Кто может решить это, кроме тебя?
– Меня будут искать?
– Конечно.
– Легко ли им будет меня найти? Может быть, мне все-таки лучше уйти от тебя? И для твоей безопасности, и потому, что связь слишком очевидна…
– Чересчур очевидна, – подтвердила хозяйка. – Вряд ли стоит серьезно опасаться визита полицейских в эту квартиру. Меня, как и всех, допрашивали всю ночь после твоего побега. С применением детектора лжи и правдосказа. И я, естественно, ничего не сказала. Потому что на самом деле ничего не знала. Стало быть, я практически вне подозрений. А у тебя ведь даже нет идентификатора. И встроенной поисковой системы.