Естественно, она начала угасать.
Поначалу это проявлялось в повышенной утомляемости. Эмили просто начала спать, как обычный человек. Габриэль на это внимание не обратил, просто потому, что не задумывался над графиком жены. Но Нурру давал ей возможность не спать вообще, и появившаяся потребность в отдыхе должна была насторожить Габриэля…
Не насторожила.
Затем у Эмили пропал аппетит. Она больше не хотела сладостей, не ела фрукты, да и воду пила едва-едва. Внешне Эмили осунулась, посерела лицом, и её обычная одежда внезапно стала ей крайне велика.
Тут-то Габриэль, наконец, раскрыл глаза. И потребовал у супруги ответа.
— Всё в порядке, — улыбнулась в ответ на его беспокойство Эмили. — Кажется, я просто исчерпала свой ресурс.
Узнав про последствия «работы» Хранителем, Габриэль чувствовал себя опустошённым и едва мог вспомнить, что он делал или говорил.
Но одно он точно сделал: отобрал у жены Талисман мотылька и прицепил к своему шейному платку. О трансформации и воссоединении с квами-покемоном Габриэль тогда не знал — а Эмили, естественно, ничего не говорила.
У неё была идея, которая дала бы её ребёнку, — её котёнку, которого она видела в далёком будущем смеющимся рядом с девушкой-в-красном, — немного времени, чтобы вырасти и заматереть.
В последнюю ночь, которую Эмили и Габриэль провели вместе, она его буквально обокрала. По-голливудски опоила вином со снотворным, увлекла в постель и стащила брошь мотылька, как маленькая щипачка. И провела свою последнюю трансформацию.
Когда Габриэль проснулся утром, рядом с ним уже не было Эмили — только её бессознательное тело с молочными глазами и губами, разъехавшимися в широкой неестественной улыбке.
— Её следует перенести, мастер Габриэль, — сказал Нурру, едва мужчина проснулся, — только быстрее. Она всё подготовила внизу, в оранжерее.
Не соображая, что он делает, — были ли в этом виноваты яркие сны или же порошок, что Эмили смешала с вином? — Габриэль кое-как поднял тело жены на руки и отнёс вниз, в её личную оранжерею. Вокруг были бабочки, сотни белых трепещущих насекомых, и тишина такая плотная, что давила на уши.
Габриэль уложил Эмили туда, куда сказал Нурру, — это было нечто среднее между барокамерой и саркофагом, — и отошёл. Квами подлетел к устройству и захлопнул его.
На месте стыка крышки и самого «гроба» ярко-оранжевым вспыхнули неясные знаки — то ли руны, то ли письмена, вроде бы тибетские.
Габриэль очнулся.
Он смотрел на заключённую в саркофаг Эмили, и всё никак не мог взять в толк, что же произошло. Его сознание, всего минуту назад бывшее в плену наркотика, магии и Нурру, прояснялось. Вместе с ним росла злость.
— Ты меня всё-таки не любишь, — прошептал он, смотря на едва дышащее тело жены.
Он сам в свои слова не верил, но на другое его просто не хватило. Почему-то при взгляде на неподвижное тело своей обожаемой жены, Габриэль сразу понял: всё. Что бы он ни делал, её уже не вернуть.
Время прощаться пришло слишком рано и слишком неожиданно.
— Мастер Габриэль, Эмили просила меня объяснить вам, зачем…
— Хозяин.
— Что?..
— Хозяин Габриэль, Нурру. Теперь ты называешь меня так.
Мудрому мотыльку хватило такта и опыта, чтобы ничего на это не ответить.
Следующие годы стали настоящим адом. Адриан лечился таблетками и разговорами, Габриэль первый год топил горе в алкоголе. Конец его возлияниям положил Нурру: просто сказал, что износ организма уже слишком большой, чтобы продолжать в таком же духе.
— Вы умрёте раньше, чем ваш сын повзрослеет, хозяин Габриэль.
Это стало концом бутылок и градусов — Адриана Габриэль любил едва ли не сильнее себя самого. И у Адриана должно было остаться время, чтобы вырасти, узнать первую любовь, получить Талисман Плагга и найти свою девушку-божью коровку.
Габриэль надеялся только, что он всё-таки доживёт хотя бы до его свадьбы.
Быть частью Граней оказалось отвратительно. Изнутри Габриэля разрывали тысячи рук; снаружи он должен был сохранять лицо и вести дела компании. Натали помогала, как только могла помочь женщина, равно горюющая с ним по Эмили и любящая Адриана, точно своего собственного ребёнка.
Ближе к шестнадцатилетию Адриана проблемы со здоровьем стало невозможно скрывать. Ребёнок, — какой он уже ребёнок. Габриэль? Он нашёл свою девушку-в-красном, остынь, старик, — видел и кашель, и кровь, и жесточайшие приступы боли. Молчал и улыбался, пытаясь поддержать отца — так, как умел.
Габриэль не был уверен, что он доживёт до свадьбы своего любимого сына. Он так же не был уверен, что услышит когда-либо смех Эмили или увидит лукавый прищур её зелёных глаз. Но вот — пожалуйста: Эмили рядом, держит его за руку.
Напротив них — Кот Нуар, его обожаемый ребёнок, и его девушка-в-красном. Его Ледибаг с иссиня-чёрными волосами, китайскими корнями, голубыми глазами и магией, способной восстанавливать что угодно.
Маринетт Дюпэн-Чэн.
Для Габриэля всё началось с девицы Чэн.
И закончится всё, видимо, тоже благодаря девушке из этой семьи.
Комментарий к Глава 31
У главы есть сайд.
https://ficbook.net/readfic/9993127/28395431
Читайте. Там немного различий, но таки они есть :)
========== Глава 32 - NC ==========
— То есть… я пережил Бриджит только из-за того, что ты что-то увидела? Из-за того, что ты ошиблась в своих… предсказаниях?
Ледибаг схватила Кота за руку, переплетая пальцы. Нуар этого даже не заметил: больными глазами он смотрел на свою мать, невозмутимую, как Сфинкс в пустыне.
Против воли Маринетт задумалась: была ли Эмили такой же спокойной и при жизни? Или, возможно, подобная флегматичность, — равнодушие? — возникли из-за её странного состояния? Жизни-не жизни.
Когда Кот умер, Эмили тоже была слишком спокойной, на взгляд Маринетт. Как для матери, что потеряла ребёнка, причём навсегда — тогда не было никакой надежды на Чудесное Исцеление. Или, может, у Эмили был какой-то план… судя по рассказу Габриэля, его жена отличалась сильным стремлением делать всё в одиночестве.
Не самая хорошая черта, если от тебя зависят миллионы жизней.
Эмили смотрела на своего сына с абсолютно расслабленным лицом. Маринетт не могла увидеть и намёка на морщинку между бровей или поджатые губы.
— Адриан, так было нужно.
Кот вырвал руку и расхохотался.
— Нужно? Кому? Мне, что ли? Вряд ли мне в восемь лет нужны были чужие пальцы, мясо и глаз!
Эмили сделала шаг вперёд, протянув руку к Адриану. Может, это была такая попытка успокоить, вот только Кот зашипел и отступил, едва не налетев на Ледибаг.
Он оглянулся на напарницу и, увидев её беспокойство, замер. Затем передёрнулся и ушёл; по тому, насколько у Кота напряжены плечи и ноги, Маринетт предположила, что Адриан хотел просто убежать от нежеланной компании как можно быстрее.
В кабинете Габриэля они остались втроём: сам месье Агрест, сидящий на диване от усталости после долгого рассказа, Ледибаг и так и не опустившая руку Эмили.
Лицо у неё было… ну, всё ещё спокойным.
— У вас проблемы с выражением эмоций? — спросила Маринетт, просто чтобы не затягивать тишину.
Эмили опустила руку и обратила своё внимание на героиню в красном.
— В какой-то мере. Эмоции — удел живых, Ледибаг, поэтому мне сложно испытывать их. Я больше ориентируюсь на привычку чувствовать, чем на собственные ощущения.
— Я всё ещё не понимаю, что вы такое.
Ледибаг села на диван рядом с Габриэлем и достала йо-йо. Ранее они с Тикки отрабатывали некоторые простые медицинские приёмчики, — Маринетт тогда ещё рассчитывала, что сможет как-то помочь отцу любви всей своей жизни, — и через игрушку девушка могла сканировать повреждения. Полезный навык.
Теперь-то она не была уверена, что сможет помочь. Одно дело — рак или какая-то простая болезнь; совсем другое — это накопление непонятной негативной энергии при фильтрации отравленных душ. Она вообще не знала, что с этим делать. Вряд ли ведь можно использовать в такой ситуации обычный активированный уголь?