P.S. Помимо фоток я изуродую картонную Ледибаг в полный рост у себя в комнате, ясно? Тебе будет стыдно лишиться такой фанатки как я, так что будь добра победить и не сдохнуть в процессе.
Иначе какая из тебя героиня?»
========== Глава 33 ==========
Комментарий к Глава 33
Внезапно, герои сказали, что будут сражаться на главу больше.
Ну, кто будет против? Никто.
Так что у нас впереди заключительная глава и эпилог, котятки. Приятного чтения.
Алоха!
Как и в любой хорошей истории, «финальная битва» Ледибаг и Кота Нуара началась со спуска в логово злодея.
Конечно, в их случае злодей был парафиновым: после всей открывшейся информации считать Габриэля плохим как-то совсем не получалось. Скорее, Маринетт его было жалко. Ну вот жил себе мужчина спокойно, никого не трогал, семью завёл, бизнес открыл, создавал потрясающие костюмы… и вдруг судьба, — истинная злодейка что для Маринетт, что для Агреста-старшего, — заставляет его не-хоронить жену, рушить собственное здоровье, убивать отношения с сыном и раз за разом спасать мир от прорыва существ, которых даже демонами не назовёшь.
Участь, откровенно говоря, паршивая.
Спуск в нижнюю оранжерею был коротким, но совершался в два захода: скрытый лифт в кабинете Габриэля не мог перемещать одновременно больше двух человек. По словам самого мэтра, был ещё один, более долгий путь…
— Но не для того я платил за установку этого лифта, чтобы выходить в сад, а оттуда спускаться по лестнице.
Маринетт считала, что постройка такого лифта ещё была как-то связана с комиксами и героикой, но комментировать это никак не стала.
Натали покинула их компанию до того, как Маринетт договорила по телефону. Мадам Санкёр, тепло распрощавшись с Эмили и Габриэлем, ушла из поместья на ночь — ей было нужно утрясти личные дела прежде чем родители Адриана, — предположительно, — погибнут. В этом случае именно Натали становилась временным опекуном юноши и регентом империи Габриэля. А такая ответственность требовала знатной подготовки.
Несмотря на открывающиеся радужные перспективы, лицо мадам Санкёр было далёким от счастливого. В момент прощания она, как и мать Маринетт, поставила условие: или супруги Агрест возвращаются вместе с детьми к утру, или Натали… увольняется.
— Серьёзная угроза, — оценил такой выпад Габриэль. — Стоящая.
Жаль только, что он так и не пообещал ей вернуться.
Лифт двигался вниз так быстро, что у Маринетт перехватило дыхание. Всего с десяток секунд — и стеклянные створки раскрываются, выпуская узников наружу. Маринетт буквально выпрыгнула из этой мечты Вилли Вонки. Хорошо ещё, что лифт не летал.
Ну, она на это надеялась.
Вокруг было темно, мрачно и неприятно пахло чем-то тухлым и сладким. Вдали, в окружении света и цветов, стоял гроб — почти хрустальный, как в сказке про Белоснежку. Вот только красавица, лежащая на подушках, была светловолосой.
Со стороны гроба доносился глухой стук: бам, бам, бам. Не было никакой периодики в этом звуке, однако у Маринетт от него пошли мурашки по спине.
— Выглядит как киношное логово суперзлодея.
Габриэль на такую реплику хмыкнул.
— Как бы я ни пытался, — он снял очки и потёр глаза, — а здесь не становится приятнее. Акумы… вы можете видеть их вокруг. Слишком много тени, не правда ли?
Маринетт оглянулась, и неосознанно прижалась к Габриэлю. Правда. Тени клубились вокруг, и все они, казалось, были живыми. Они шевелились, извивались, как змеи, и, кажется, даже шипели. Подняв голову, Маринетт едва не вскрикнула: самая большая концентрация этих теней была около головы мужчины.
— Успокойтесь, — правильно понял он её панику, — вам они ничего не сделают.
Неважно, было ли это правдой, однако Маринетт, едва Адриан и Эмили спустились, тотчас подбежала к напарнику и вцепилась в его руки. Как всегда, Кот ничего спрашивать не стал: бережно обхватил её пальцы своими и мягко, успокаивающе улыбнулся.
Габриэль дал им пару секунд нежности, прежде чем откашляться, привлекая внимание.
— Прежде чем мы подойдём к барокамере, вам следует синхронизироваться с квами. Также, — он прищурился от вспышки волшебства; тени вокруг его головы вспыхнули чернотой и исчезли, — вам стоит знать, что обратной дороги не будет, если мы сейчас сделаем… хоть что-то.
— Как будто у нас есть выбор, — пробормотала Маринетт.
Эмили посмотрела на девушку колодцами глаз. В темноте их зелень казалась болотной трясиной.
— Выбор, Ледибаг, есть всегда. К примеру, вы с Котом Нуаром можете просто развернуться сейчас и уйти — и ничего не будет. Мы не будем тревожить Грани, мы не будем подвергать вас опасности…
— …и мир рухнет через целых шесть замяучательных лет, — подхватил Нуар, закинув шест на плечи. — Нет уж, мимо, спасибо.
— Ну, предположим, не шесть, — не согласился Габриэль. — У вас будет примерно три года, прежде чем моё тело окончательно откажет.
Кот закатил глаза.
— Зашибись перспектива… грац, пап, но как-нибудь не надо!
На такой лексикон Габриэль поднял брови. Адриан в кошачьей шкуре, напротив, проявил огромное любопытство к потолку оранжереи, стараясь не встречаться с отцом взглядами.
Ледибаг провела рукой по лицу. Ну нашли время, честное слово!
— Ладно, мы в любом случае не отступим, я полчаса прощалась — и всё зря, что ли? Да меня Хлоя засмеёт. Что нам нужно будет сделать, только коротко?
Агрест-старший поманил героев за собой и направился к не-хрустальному гробу. По мере приближения стук, смутивший Маринетт поначалу, становился громче. Также стало ясно, что исходит он именно от барокамеры.
Маринетт нахмурилась и бросила недоумённый взгляд на Таролога, шагающую рядом. Если Эмили Агрест здесь, пусть и в чужом теле… тогда кто занял её место?
— Не подходите слишком близко, — предупредил Габриэль, — иначе она начинает волноваться.
Маринетт привстала на носочки, стараясь получше разглядеть, что же происходит за стеклянной крышкой гроба. Видно было плохо: несмотря на то, что стояли они к барокамере достаточно близко, поверхность стекла была покрыта изнутри испарением. Даже при чётком монохромном зрении Ледибаг оказалось практически нереально разглядеть детали.
Стук прекратился. Ничего не происходило.
Затем на стекло легла женская ладонь с огромными загнутыми ногтями. Пальцы любовно скользили вниз, словно в знаменитой сцене из Титаника, в полной тишине. Однако у Маринетт вся эта картина не вызывала ни капли романтизма; напротив, её колени ослабли, а дыхание перехватило от неприятного, липкого отвращения и страха.
К стеклу прижался лоб, затем щека. Искажённые каплями испарений и клубящимся внутри туманом черты едва напоминали о женщине. Что бы ни лежало в гробу, оно было мало похоже на Эмили Агрест. Да и вообще на человека.
На Кота эта картина произвела не меньшее впечатление, чем на Маринетт.
— Что это… что это такое?
— Тело твоей матери, Адриан.
Маринетт посмотрела на Эмили. Таролога, казалось, совершенно не волновала судьба её тела: будь в нём хоть одна, хоть десять, хоть тысяча акум, или чего-то ещё. А вот Адриан дрожал, разглядывая существо, что скреблось из-за стеклянной преграды, и Маринетт поспешила взять возлюбленного под руку.
— Тихо, котёнок.
Он кивнул, не сводя взгляда с гроба. Маринетт же, напротив, старалась больше не смотреть в эту сторону. Ей хватило и первого раза.
— Нам нужно уничтожить тело Эмили, — продолжал Габриэль, как ни в чём ни бывало. — Оно является одним из сдерживающих факторов, которые не дают прорваться сюда акумам. Кажется, они именуют себя «полководцами» из-за своих способностей набирать армию.
— Одна из акум, с которой я встречалась, говорила, что их трое, — вспомнила Маринетт.
— Двое, — поправила её Эмили. — Одного мы уничтожили. Доктор Вирд был полководцем, который собрал великую армию… и которой он так и не смог воспользоваться. Везение, достойное Ледибаг.
Маринетт едва удержалась от того, чтобы закатить глаза. Во-первых, это было бы невежливо. Во-вторых — непродуктивно.