Ледибаг немного склонила голову к плечу, рассматривая Адриана. Было интересно наблюдать за тем, насколько поведение Агреста рядом с героиней отличалось от того, что было в школе.
Адриан, к примеру, краснел. Очаровательный оттенок тёмно-серого, — будь проклято монохромное зрение Ледибаг! — разливался на его скулах и уходил на аккуратные уши, откуда немного спускался на шею и терялся за воротом футболки. Футболки Маринетт, между прочим! Той самой, с вышитыми цветами!
— Тебе понравился подарок? — спросила девушка.
— Я… да. Если честно, очень хорошая работа. Это правда сделала ты? Сама?
Маринетт немного неловко завела руки за спину и качнулась с пятки на носок.
— Да, сама. Доделала в тот день, когда подарила. Кстати, прости за произошедшее, мне стоило подождать…
— Нет, нет! Это ты прости, что я довёл себя до акуманизации! В произошедшем нет твоей вины, только моя!
Юноша явно хотел сказать ещё что-то, но оборвал сам себя. Румянец, так понравившийся Маринетт, пропал, оставляя после себя чистую бледную кожу.
— Мы с Котом предпочитаем думать, что вина на Бражнике, — сказала Маринетт, чтобы не затягивать момент тишины. — Ну или на акумах, как тебе удобнее думать. Так что не вини себя, пожалуйста. К тому же, ты был совершенно очаровательным одержимым: никого не пытался убить, покалечить или что-то такое, так что от имени Чудесных супергероев я тебя прощаю.
Последнее заявление вернуло в глаза Адриана блеск. Юноша расправил плечи и с напускной задумчивостью протянул:
— От имени Чудесных? Неужели ты можешь говорить и за Кота Нуара, Ледибаг?
— Уже своего напарника я знаю, — подхватила смешливый тон Маринетт. — Он самый потрясающий и добрый кот на всём свете, так что Нуар точно не стал бы тебя в чём-то винить.
Адриан неуверенно улыбнулся.
— Потому что он добрый кот?
Ледибаг наставительно подняла палец, будто объясняла прописную истину маленькому ребёнку.
— Самый добрый кот, Адриан, и это не обсуждается. А теперь, чтобы не растягивать неловкость, может быть, ты проведёшь мне экскурсию по своей несомненно огромной комнате?
Румянец вернулся на скулы, когда Адриан ответил горячим согласием. А затем Маринетт оказалась внезапно слишком увлечена, чтобы думать про то, как соблазнительно и невинно смотрится потемневшая кожа любви всей её жизни.
Комната Адриана была огромной. Маринетт прикинула, что она одна была больше, чем вся квартира Дюпэн-Чэн, включая любимый балкончик девушки. И уж точно на своём балконе Маринетт не держала ни игровых автоматов, ни мини-батута. И стены для скалолазания у неё не было.
— Это потрясающе, — хлопала в ладоши Маринетт, замерев перед стеной с выступами. — А можно я попробую? Пожалуйста!
Адриан, казалось, не совсем понимал восторга Ледибаг, но определённо разделял его. Он подал героине руку и слегка склонился в поклоне, как обычно делал Нуар.
— Всё, что захочет Леди, — сказал юноша.
Маринетт, внезапно смущённая таким поведением, подала руку — и Адриан переложил девичью ладонь на один из выступов. Он был на вид более гладким и стёртым, чем другие.
— Я всегда начинаю с этого, — пояснил Адриан, — вне зависимости от выбранного маршрута. Практически традиция. Разделишь её со мной?
— С удовольствием?
Маринетт и сама не знала, почему её слова прозвучали, как вопрос. Но затем она зацепилась за выступ, после за другой, за ещё один… и как-то неожиданно оказалась практически под самым потолком.
— Ого, — оценил Адриан скорость, — это было быстро.
Удержаться от лёгкого хвастовства было нереально.
— Ну, я же всё-таки супергероиня! Кстати, а куда дальше-то?
Оглянувшись по сторонам, Маринетт заметила, что выступы идут и влево, и вправо. Более того, на части потолка тоже были достаточно удобные поручни, так что Ледибаг могла бы и за них зацепиться.
Снизу Адриан смотрелся маленьким, как ребёнок, хотя высота была не слишком большой — что-то около трёх или четырёх метров. Совсем не сравнить с Эйфелевой башней или башней Монпарнас, но у Маринетт всё равно немного перехватило дух.
Ведь дело было во внутреннем состоянии, а не в разделяющих её и землю метрах.
— Я обычно перебираюсь налево, — подсказал Адриан, — потом можно по потолку к другой части, и спуститься по тому же маршруту, что и залезала.
Маринетт послушалась, и полезла, следуя указаниям. Ещё до того, как она достигла последних выступов, девушка заметила:
— Ты не часто тут лазаешь в последнее время, верно?
— С чего ты взяла?
Ледибаг зависла на одной руке, вторую вытянув в сторону Адриана. Ладошка была вымазана в пыли настолько, что ткань костюма просто пропала под серым налётом.
Румянец Адриана стал ещё темнее. Маринетт отчаянно жалела, что она не видит тот замечательный оттенок красного, что должен был расцветать на скулах юноши.
— Я-я уберу… там.
— Надеюсь, не прямо сейчас? — поддразнила Адриана Маринетт, черпая уверенность из образа Ледибаг. — Хотя я бы посмотрела, как ты с тряпкой играешь в альпиниста.
Адриан закашлялся. Маринетт продолжила покорение стен.
Когда она добралась до поручней на потолке, с них посыпались настоящие серые клочья. Расчихавшись, Ледибаг разжала руки и спрыгнула вниз.
Несчастный Агрест был готов провалиться сквозь пол, затем сквозь землю, чтобы оказаться как можно дальше от смеющейся героини и серых пылевых хлопьев, падающих с потолка. Маринетт явно видела, что Адриан хотел сыпать проклятиями и в тот же момент лезть наверх, изображая из себя горничную-скалолаза.
— Тебе, наверное, надо руки помыть? Идём, я покажу, где ванная.
Маринетт хмыкнула.
— Отличная идея.
Ванная комната оказалась скрыта за неприметной дверью и была больше, чем гостиная в доме Маринетт. Вяло отметив размеры помещения, Маринетт поспешила к раковине, чтобы смыть с ладоней и предплечий серые комочки.
Адриан, стоящий за её спиной, просто наблюдал за тем, как девушка моет руки. Когда Ледибаг закончила, он осторожно поинтересовался:
— Каково это — быть в костюме?
Маринетт приняла протянутое полотенце и удивлённо подняла брови.
— Прости?
— Ну, то есть, я не про супергеройскую жизнь в целом. Про костюм. Каково это — быть в нём?
Вытирая руки, Маринетт помедлила с ответом. Она осторожно промакивала тканью свои плечи и ключицы, даже не замечая, как заворожённо на её действия смотрит Адриан.
— Не знаю, не задумывалась. Привычно? В этом нет ничего особенного, наверное. Если честно, я даже не всегда ощущаю, что на мне есть одежда. Я вполне чувствую воду, если касаюсь её, и текстуру тканей, словно голой кожей.
Адриан тяжело сглотнул.
— То есть, — немного хриплым голосом сказал он, — в костюме ты словно… обнажённая?
Маринетт замерла. Подняла глаза на Адриана — и столкнулась с блеском и широкими плошками чёрных зрачков. Щёки у Маринетт коротко обожгло от смущения, столь же мгновенного, как и осознание собственного восприятия волшебной ткани.
-…да?
Молчание было не тягостным, но каким-то вязким. Маринетт мяла махровое полотенце, продолжая делать вид, что вытирает руки. Адриан молчал, только его глаза то спускались к лодыжкам Ледибаг, то поднимались к её шее.
В лицо героине он не смотрел.
— М-может, автоматы? — наконец спросил Агрест. — То есть, поиграем в автоматы? Там их всего три, но они все мои любимые. Есть даже один для парных игр, я в него практически… не играл.
Маринетт кивнула, не уверенная в своём голосе.
Вопрос о костюме серьёзно её смутил. Нуар раньше спрашивал у напарницы, как она ощущает себя под защитой волшебной одежды — но тогда Маринетт подумала, что Кот говорит про их супергеройство в общем. Не про ткань, которая действительно почти не ощущалась на теле, а про магию. Силу. Могущество, даруемое Талисманами.
Но теперь, после вопроса Адриана, Маринетт больше не чувствовала себя уверенной в себе Ледибаг. Она чувствовала себя обнажённой. Перед любовью всей своей жизни!
Немного задержавшись в ванной, Ледибаг кинула взгляд в зеркало. Костюм определённо был на ней — такой же лёгкий и идеально сидящий, как и всегда. Неощутимый.