Васильев справился сам, пару раз глубоко вздохнул и с широкой улыбкой посмотрел на меня:
- Это мой отец.
Господи, ну, почему у меня пару минут назад не отнялся язык, а?!
- А сразу сказать нельзя было? – я почувствовала, что краснею, и поспешила спрятаться хотя бы за стаканом, если провалиться сквозь землю прямо сейчас не получалось.
- Зачем? – Отсмеявшись, Антон как-то по-доброму посмотрел на меня. – Забей, ну, упырь и упырь, что ж теперь. У тебя вообще интуиция хорошая, с первого взгляда его сущность разгадала.
Фраза получилась не совсем понятной, но просить её разъяснить ввиду собственного смущения не стала, поторопившись сменить тему:
- Он сказал, что не может ничего сделать, это о чем?
- Отец не столько сильнее, сколько опытнее меня, я надеялся, что у него получится снять блок или хотя бы предположить, кто его ставил. Увы. – Он откинулся на спинку диванчика и задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику. – Так что ты там сочиняла?
- Вопросы. Я хочу понять, как это все работает, например, есть ли какие-то отличия на физиологическом уровне? Покажет ли что-то углубленный анализ крови или аутопсия?
- Нет. Вернее, покажет, но тот, что не знает, куда смотреть, ничего не поймет.
Я сделала пометку в извлеченном из сумки блокноте.
- Ты сказал, что отец примерно равен тебе по силам, а как её вообще можно измерить? Есть какая-то градация, ну, не знаю… Шкала?
- Ты ещё начни в меня ручкой тыкать и записывать результат, - Антон не сменил позы, и легкая полуулыбка с губ не сошла, но мне показалось, что он погрустнел. – Есть, но тебе это не нужно.
А вот это было уже обидно. Как помочь на чистую воду его врагов вывести, так расшибись в лепешку и рискуй своими мозгами, а как раскрыть мне истинную картину окружающего мира, так не лезть, пока нос не прищемили.
- Почему?
- Потому что по-настоящему сильных среди нас не так, чтобы много, но тебе с ними общаться ни к чему.
- Да-да, именно поэтому я сижу в твоей приемной в ожидании этих сильных. Ведь если твой отец не смог помочь, хотя ты сам сказал, что он силен, значит, это кто-то сильнее него. И тебя.
Он тяжело вздохнул, потом неохотно кивнул:
- Твоя правда. Поэтому в приемной ты никогда не останешься одна, если Тимур куда-то выходит, сразу иди ко мне в кабинет. Через пару часов я отвезу тебя домой, потом буду занят до позднего вечера, тебя покараулит Алеська.
- А она сильнее тебя или слабее?
- Вот же ж упрямая… В чем-то сильнее, в чем-то слабее. – Подумав, добавил. – Но, скорее, первое.
- Почему я по-разному ощущаю ваше влияние на себя?
- Поясни.
- Ну, ощущение от воздействия разное. От Алеси тепло, от твоего отца, наоборот, какой-то сыростью и холодом веет.
Вот теперь Антон задумался всерьез, я не дергала, давая возможность переварить мой вопрос. За это время официантка принесла нам салат, вот на нем я и сосредоточилась. Но посматривать на Васильева не забывала, потому даже не могу сказать, вкусно ли тут готовили.
- Скорее всего, это зависит от того, как ты изначально настроена в отношении влияющего. Если насторожена, ощущения будут неприятными. Но это не точно, честно говоря, я раньше не задумывался над этим вопросом. Нужно будет поэкспериментировать…
- Только не на мне!
- Тебе интересно, значит, на тебе. Считай, жертвуешь собой на благо науки.
Мне хотелось ответить, в каком месте я видела эту науку и жертвы в её честь, но не успела, потому что зазвонил мой телефон. И можно было бы просто не обратить внимание, но звуки имперского марша намекали, что это чревато. От бабушки так просто ещё никто не уходил, увы, я не колобок…
- Привет, бабуль, - я сделала собеседнику категорический жест молчать. Не дай Бог, она услышит, что рядом кто-то говорит мужским голосом… Идея фикс по поводу того, что я уже провыбиралась и останусь навечно в старых девах, появилась у моей бабушки, едва мне исполнилось двадцать.
- И тебе. – Она сделала паузу и я прям, как наяву, представила, что моя продвинутая бабуля затянулась сигареткой. Курила она последние лет пятьдесят, плевать хотела на все предупреждения Минздрава и свысока посматривала на своих ровесниц, с трудом таскавших сумки на колесиках в сторону рынка и обратно. Зимой бегала на лыжах, да так, что я её вовек не догоню, а прошлым летом умудрилась козочкой проскакать по горам Абхазии. Платочкам, линялым плащам и растоптанным туфлям «прощай молодость» она предпочитала джинсы, кроссовки и толстовки, а свои благородные седины экстремально коротко стригла, сверкая бритыми висками и затылком, чем повергала в шок и злословие соседок пенсионного возраста. В общем, иногда я испытывала в отношении бабули здоровую зависть и только надеялась, что в её возрасте буду примерно настолько же бодрой. А ещё благодарила судьбу, что живу на другом конце города, потому что иногда от неё хотелось спрятаться под одеялом, как от злого бабайки. – Сегодня вечером ты идешь на хоккей.