- Для чего? Надь, мы не обезьянки и не лабораторные крысы, чтобы быть объектами исследования. Мы люди. Обычные. Нормальные, как ни странно это прозвучит. Мы так же рождаемся и умираем, мы влюбляемся, женимся, рожаем детей. Задалбываемся на работе и ждем отпуск. Какой ещё показатель нормальности тебе нужен? Что касается наших законов, девяносто процентов из них направлены на то, чтобы защитить обычных людей от нас самих. Не столько из-за того, что мы поголовно альтруисты, просто не хочется остаток жизни провести в клетке, пока над нами ставят эксперименты. Как там у вас, ветеринаров? Хорошо зафиксированное животное в анестезии не нуждается? А ты уверена, что, стань сейчас известно о том, кто мы, у нас будут права людей? Что никому не захочется выпотрошить пару-тройку особей чисто из интереса – а как у них там все устроено? Что нас не перебьют только потому, что мы чем-то отличаемся? Сама знаешь, лучший способ защиты это нападение. Даже если потенциальная «угроза» веками жила рядом, прекрасно сосуществуя с венцом природы и не собираясь вмешиваться в людские дела.
Щекам стало ещё жарче. А мне – неприятнее. Хотя бы потому, что его слова были очень уж отрезвляющими. Я ведь действительно не решила ещё, как к нему относиться – как к шарлатану или как к диву дивному типа говорящей собаки. Но и то, и другое должно быть одинаково обидным.
- Прости… Я никогда не думала о вас, как об обезьянках, просто… Наверное, мне так психологически легче приспособиться к тому, что в мире есть нечто для меня новое. Разложить по полочкам, понять, как это работает, и успокоиться.
- Пока ты имеешь возможность только упокоиться. Зато с гарантией. – Мне показалось, что Антон немного смягчился, во всяком случае, та неприятная резкость из голоса ушла. На смену ей пришел сарказм, но это уже более привычное его состояние. – Ничего не вспомнила?
Я только покачала головой, почему-то чувствуя себя виноватой.
- Нет, вообще глухо. Может, попробовать ещё раз с Алесей? Я не буду сопротивляться, она пусть эти свои щиты снимет, вдруг получится.
- Это опасно для вас обеих, так что нет. Время есть, не так много, как хотелось бы, но пока терпит.
- Время до чего? - Он перестал сверлить меня слишком странным синим взглядом, прикрыв глаза и чуть ссутилившись, отчего я почувствовала себя последней сволочью – довела мужика. – И что будет потом, когда я вспомню? Вы мне снова подкорректируете память?
Мысль эта не давала покоя последние пару дней, потому что копошения в своих мозгах я вообще не приветствую, а к таким и подавно не готова, потому приготовилась протестовать.
- Уже не получится. Можно сгладить кратковременную память, какое-то событие, которое заняло относительно небольшой промежуток времени. И то не факт, что получится сделать это навсегда, как это и произошло у тебя, если событие носит травмирующий характер. Всё равно потом вылезет если не как осознанное воспоминание, то в виде психологической проблемы.
- Это как? – Я укуталась в брошенный соседкой плед - не пропадать же добру, и с интересом уставилась на Антона.
- Ну, например, тебя укусила черная собака, воспоминание подтерли, но интуитивно можешь начать шарахаться от всех собак вообще, не только черных. Подсознание так просто не обманешь.
В принципе, разумно и поддается логическому объяснению, рептильный мозг человека штука занимательная, но при этом прямая, как шпала – если что-то несет угрозу организму, это что-то должно быть устранено. А как именно, через физическое устранение объекта страха или же просто задать стрекача, дело второе.
- То есть, все эти воспоминания у меня останутся, и вы никак их не откорректируете… А если я случайно проговорюсь?
- Это будет твоя проблема, у нас сейчас много о чем можно безбоязненно говорить. Окружающие покрутят пальцем у виска, облегченно выдохнут, что на прохожих не бросаешься, а там уже и забудут.
Чувство вины плавно трансформировалось в желание все-таки стукнуть гостя чем-нибудь тяжелым.
- Раз уж я все равно в курсе вашего существования, скажи, кто ещё есть? Алеся сегодня сказала, что её навыки это не совсем умения ведьмы. Тогда чьи?
Антон перестал изображать скорбящего мыслителя и оценивающе посмотрел на меня.
- Ты не поверишь.
- А ты попробуй.
Я была полна решимости встретить с невозмутимым лицом любую правду, но все же не сдержалась от истерического смешка, когда он ответил:
- Это больше из арсенала вампиров. - И замолчал, продолжая так же пристально вглядываться в мои глаза. Я же пыталась понять – это он сейчас ответил на мой вопрос или изысканно издевается? Больше было похоже на второе.