- А тебе совсем-совсем не нужна кровь?
- Только если получу тяжелую травму, но это и обычному человеку в таком случае не повредит. Или если разом выплесну весомую часть своего резерва.
- И часто такое бывает?
- За все время три раза. - Не то, чтобы меня это прям полностью успокоило, но определенный душевный подъем я ощутила. – Антон у нас чистых, почти аристократических кровей, ему приходится это делать регулярно.
Мне тут же вспомнились некоторые приемы его успокаивания нервничающих девушек, и щекам стало ощутимо теплее. И ещё я почувствовала странное неприятие в отношении Алеси, которая сидела рядом и внимательно на меня смотрела. Даже явная усталость в виде кругов под глазами и заострившихся скул не делала её менее красивой. Ууу, ведьма!
Не знаю, почему, но, пристально следя за её реакцией, брякнула:
- Я целовалась с твоим мужем!
Первый раз за все время знакомства она выглядела настолько ошарашенной. Длилось это всего пару секунд, но все же.
- Так он мне уже давно не муж. – Алеся, немного помявшись, пересела поближе, чуть помолчала, потом легонько ткнула локтем в бок. – Понравилось хоть?
- Да…
- Ну, и слава Богу.
Странно, но никакие потусторонние сущности мне не снились. То ли разговор с соседкой произвел благостное впечатление, и нервы сами собой успокоились, то ли после вчерашних открытий им, этим нервам, было уже пофиг на все. Но проснулась я вовремя, чему немало способствовал сопящий в ухо недовольный пес, который вчера ждал меня на диване. Внимательно осмотрел, разве что дыхнуть не потребовал и только после этого ушел на свою лежанку. Иногда у меня возникают здравые сомнения, кто чей питомец.
Ехать к Антону на работу я не то, чтобы трусила… Скорее, накручивала себя, вгоняя в смущение. Вот чего, спрашивается, целоваться полез?! Именно об этом я размышляла, мысленно страдая, пока выгуливала Бульку. Тот тоже страдал, потому что гулять по снегу не любил, и я почувствовала хоть небольшое, но моральное удовлетворение – ничто так не успокаивает, как понимание, что не одной тебе хреново.
Было искушение надеть водолазку, чтобы аж по самый подбородок горло закрыть, но и с ним я справилась, не став впадать в крайности. И вообще, судя по всему, опять придется без толку просидеть в приемной, тревожа своим присутствием секретаря и страдая от тоски. Так что можно хоть в пижаме ехать.
Но я ошиблась.
Не знаю, где черти носили Васильева, но приехала я первой, была вяло поприветствована Тимуром, который теперь смотрел ещё подозрительнее, и только приготовилась переслать бабуле фотки со вчерашнего хоккея (кстати, наши-то выиграли!), как в приемной появился смутно знакомый субъект. И до того, как я его узнала, буквально расцвел от счастья:
- Здравствуйте, Надя.
- Доброе утро, - я нейтрально улыбнулась, пытаясь припомнить, где его видела. И машинально прислушивалась к ощущениям в районе груди. Там ничего не теплело и не ёкало, так что немного расслабилась. А потом и низенького колобка вспомнила – это он забирал Антона из заповедника. А ещё поняла, что имени его не знаю.
Лучше бы и дальше не знала…
Оказалось, что зовут его Аркадий Тимофеевич, приходится он соратником моему почти начальству, и ещё тонны две абсолютно ненужной информации, от которой у меня уже через пять минут заболела голова. Болтал толстячок легко и непринужденно, время от времени поглаживая до блеска выбритый подбородок и заглядывая мне в лицо крупными и темными, как элитные маслины, глазами. Вообще он производил впечатление какого-то… недотепы, что ли. Болтал о семье, недавно родившейся внучке и том, как счастлив работать с Антоном Николаевичем, пару раз попытался взять меня за ладонь, которую я аккуратно отдергивала, сопровождая этот жест уже приклеившейся к губам улыбкой. Несколько раз делал аккуратные заходы на попытку узнать, какого черта я тут делаю, в ответ я так же аккуратно эти вопросы обходила, а потом и вовсе выключилась из беседы, только кивая через равные промежутки времени. Да я дошла до того, что бросила умоляющий о помощи взгляд на Тимура! Как ни странно, тот в ответ посмотрел с подобием сочувствия и только едва заметно пожал плечами – мол, ничего не могу сделать, терпи.
Я и терпела, мысленно кляня словохотливого колобка и призывая Антона побыстрее появиться на рабочем месте. Не то, чтобы мне недоставало выдержки, но она могла закончиться в любой момент. Или взять и под предлогом припудривания носика удрать в туалет и там забаррикадироваться?
В принципе, я бы легко могла оборвать приставучего мужичка, если бы не одно «но» - он вел себя странно. Если жесты и голос были вполне естественными, то вот взгляд, цепкий и подозрительный, выбивался из образа, чем изрядно нервировал.