Очень хотелось подробнее про всё это узнать, но звонить Антону я не стану, от последней нашей встречи ещё не отошла, обращаться же к Лесе мне не хотелось. Как ни убеждай себя, что мне все равно, и вообще они давно в разводе, но неприязнь, основу которой я хорошо представляла, хоть и не хотела признавать, никуда не денешь. А соседка это всё почувствует и будет с пониманием смотреть на меня своими зеленющими глазами… Ой, нет, спасибо. Потом уточню.
Поскольку делать любую работу я стараюсь качественно, то и сейчас настроение себе подпортила от души. И только начала подумывать, что бы такое сделать, чтобы его поднять, как очнулся мой телефон. И я вслух застонала, потому что только сейчас вспомнила – бабуля же обещала позвонить.
Возникло искушение малодушно сунуть мобильник под подушку, а потом соврать, что была в душе и просто не слышала, но с ба станется приехать, а у меня подаренная ею герань примята…
- Да, бабуль, - придерживая плечом телефон, я отправилась наводить порядок. Завтра суббота, значит, очередного бдения в приемной не предвидится, но это не повод бросать кулем единственный приличный костюм.
- Скажи-ка внучка, - голосом чтеца, декламирующего «Бородино», затянула бабушка, - он рядом?
Кто такой «он» можно было не утонять.
- Нет.
- Прекрасно. Тебя выгнали из звероловки?
Обладая дипломом лингвиста, ба упорно отказывалась именовать ветеринарную клинику как-то иначе.
- Нет, в понедельник выхожу на работу, а что?
- Тогда что за странная блажь изображать преданную секретаршу? Кстати, получилось весьма так себе.
Ну, в актрисы я и не метила, а более-менее стройную версию уже придумала. Благо, Антон сам натолкнул меня на эту идею:
- Я участвовала в слушаниях по поводу городского приюта для животных, а с улицы туда никого не пускают. Зоозащитников тоже не пригласили, Антон Николаевич любезно согласился помочь, представив своим помощником.
- Ой, как ты его официально… А он вполне себе по-свойски тебе в декольте заглядывал, - насмешливо протянула ба, а меня потянуло не то смутиться, не то просто улыбнуться. – Ты бы хоть что-то более открытое надела, порадовала мужика, а то упаковалась по самую шею.
- Я не пойму, ты же сказала, что он бесперспективен для брака, а тут вдруг такая забота…
- Ну, ты же упрямая, как коза, не хочешь замуж, заведи хоть любовника, с которым не стыдно на людях показаться. А вот для этого Васильев вполне годится. И фактура, и должность, и не совсем дурак.
Вот что бабуля умеет делать, так это комплименты.
- Я подумаю над твои предложением, - подтянув неспоротивляющееся после плотного обеда тельце Бульки, я с удовольствием начала тискать его за налитой бочок. Пес делал вид, что стоически переносит это непотребство, но временами закатывал глаза от удовольствия. – Ты звонишь, только чтобы благословить меня на блуд?
- Скажешь тоже – «блуд»! О себе думать надо, ты же почти врач, должна знать, что воздержание плохо влияет на здоровье.
- А на характер ещё хуже, помню. Как Маргарита?
- Да что ей сделается… Унеслась принимать зачет, а я пока жду, следующая пара через двадцать минут. Вот, захотела услышать голос любимой внучки.
Про то, что я у неё не только любимая, но и единственная внучка, напоминать не стала.
- Спасибо, я тоже рада была тебя увидеть и услышать. – Кстати, ничуть не покривила душой. Иногда ба вызывает у меня зубовный скрежет – как, впрочем, и у остальных членов семьи, да и отношения наши порой бывают далекими от мирных, бабушку я всегда любила. За стойкость духа, умение пошутить над собой и неиссякаемый оптимизм, который она зачем-то прятала под налетом сарказма.
- Ты знаешь, что он женат?