Впрочем, эта мысль надолго тоже не задержалась, потому что он все-таки перетащил меня на подушки, накрывая своим телом. Тяжелым, горячим и твердым. Вот прямо таким, как нужно. Если бы ещё не опирался на руки, а лег всем весом, но, наверное, боялся сделать мне больно. Придумал тоже…
Цепочка поцелуев от губ вниз, на грудь, зажатый между костяшками пальцев сосок, тут же зализанный и заглаженный языком, и я поняла, что если он не перейдет к решительным действиям, придется ругаться, кусаться и вообще совершать насильственные действия сексуального характера.
Перевернуть его на спину мне не удалось, да и неудивительно, попробуй опрокинуть такую махину, зато Антон отвлекся от повторного вылизывания татуировки, подняв на меня шальной взгляд. Глаза у него были вполне нормальные, не темно-синие, да и я сама понимала, что он на меня никак не воздействует. Очень небольшой частью разума понимала, потому что остальному было как-то пофиг на эти размышления. Если и гипнотизирует, пусть себе, только чего тянуть-то?!
Шорох обертки презерватива, и снова его ладонь на моем горле, не давящая, но обездвижившая. Не дающая отвернуться. А взгляд от его глаз я сама отвести не могла. Меня в него засасывало, как в воронку, ни сглотнуть, ни облизать пересохшие губы.
Плавное скольжение горячей плоти и ох, ёёё…
Я все-таки прикрыла веки, выгибаясь ему навстречу, и Антон мгновенно замер.
- Глаза открой, - голос был низким, осипшим, почти злым, да и говорил он сквозь зубы, будто прикладывая к этому немыслимое усилие. – И не закрывай.
Горячая волна румянца разлилась по щекам и груди, и мне стало жарко. Было в этом что-то невыносимо порочное – принимать его толчки, подстраиваясь под каждый из них, жадно впитывать каждое движение во мне и не разрывать при этом контакта взглядов. Тянуться к нему, прогибаться в пояснице, чтобы не упустить ни малейшего касания, и при этом вздрагивать от едва ощутимых поглаживаний пальцев по бьющейся на шее вене.
Капли пота на его лбу, перекатывающиеся под бледной кожей мышцы, и острое, на грани неприятия желание подстегнуть, заставить двигаться быстрее, резче. Чтобы по полной, до боли и настоящего сумасшествия. До кровавых царапин на его спине, в которую я запустила ногти, не специально, просто потому, что уже не было сил терпеть. Особенно, когда он все же отнял ладонь и резко приник к шее приоткрытым ртом в тот момент, когда я зависла на тонкой грани. Но вместо укуса, как того ожидала, всего лишь нежно поцеловал ямку над ключицей, и меня от этого тряхнуло так, что рефлекторно до боли сжала колени на его поясе, чувствуя кожей его стон и судорожное сокращение мышц на спине. И вот теперь он навалился всем весом, правда, всего на несколько секунд, я даже не успела запротестовать.
Потому что было хоть и тяжело, но приятно и лениво до такой степени, что даже глаза открыть сил не было, какие там возражения… Но когда он рывком перекатился, устраивая меня на своей груди, благодарно мурлыкнула, не отрывая носа от влажной кожи. Машинальными сытыми движениями поглаживая плечо и отчего-то не спеша смущаться. Разве что прохладный воздух неприятно холодил голую попу, пришлось зашевелиться, пытаясь вытащить из-под Антона одеяло. Он немного потерпел мою возню, потом приподнялся, завернул меня на манер блинчика и куда-то делся.
Не было его минуты две, я даже не успела придумать никакой ерунды по поводу такого поспешного бегства, зато был вопрос, который не давал покоя, его я и задала, стоило только приподняться краю одеяла, а тяжелой руке подтянуть меня к себе поближе:
- Почему ты меня не укусил? Ведь хотел же?
- Я не ем в кровати. Спи.
Глава 18
Проснулась я уже в половине десятого, выспавшаяся, с приятной ломотой в теле и одна. Собственно, это было первым, что проверила. Ну, точнее, не совсем одна – на второй половине кровати сидел Булька, наблюдая за мной с едва ли не плотоядным интересом.
- Ох, блин… - Я схватилась за шею, которая болела так, что голову было не повернуть. Или Антон все-таки нарушил свои принципы и поел в постели, или меня настигла расплата за вчерашние приключения.