— Его милость, граф Ко вье Лорже! — провозгласил герольд, останавливая лошадь в добрых десяти ташах от разлёгшихся на зелёной травке ящеров. Предусмотрительность была не лишней: драконы хоть и укрощённые, а всё хищники, а лошадь, да и человек — еда.
Граф тоже не стал подъезжать ближе: спешился, бросил повод одному из слуг, и пошел к вершине холма. Верховный Инквизитор Толы, как и наёмник избавившийся от тулупа, немного вышел навстречу.
— Да принесёт твой появление милость богов на эту землю, — произнёс граф, опускаясь на одно колено перед отцом Сучапареком.
— Боги да помилуют верных своих слуг, — кивнул инквизитор.
— Разведчик был в замке некоторое время назад. Он передал, что за Лентой беглецов нет. Видимо, они решили уклониться к югу. Следующую весть он обещал оставить в замке барона вье Бука.
Значит, попасть в гости к брату Уго боги не судили: родовое гнездо вье Лентов находилось значительно как раз на левом берегу Ленты, там, где в неё впадает Нааса. Зато появилась возможность повстречать сестру: земли графини Ёлы вье Мейр как раз к юго-востоку. Хотя, вероятность того, что Верховный Инквизитор решит заночевать именно в замке Мейр была ничтожно мала, а встречать таких гостей графы и бароны предпочитали без участия жен и детей.
— Если угодно, высокочтимый отец, моя дружина в твоём распоряжении.
— Не угодно. Мы продолжаем погоню. Все по местам!
— С твоего позволения, отец Сучапарек, сначала следует накормить драконов, — вмешался пилот первого транспортника, судя по браслету на руке — эскадрильон, стало быть, сам Юний Ценамий.
— Мы спешим, — отрезал инквизитор.
— Приказ Императора, — возразил моррит. — Согласно Уставу, должно кормить.
— Хорошо! — отец Сучапарек нервно дёрнул щекой. — Кормите. Только — быстро.
— Это зависит от слуг, — равнодушно пожал плечами авиатор.
Одного короткого гневного взгляда Верховного Инквизитора Толы оказалось достаточно.
— Живее бездельники! — взревел граф вье Лорже. — Вы что, не видите: господа спешат. Плетей захотели?
Плетей никто не хотел. Во мгновение ока сервы поснимали с ослов корзины с едой и высыпали их содержимое в нескольких шагах от драконьих морд. Ящеры, даже не утруждая себя подняться на лапы, словно перетекли поближе к пище, а затем в несколько глотков сожрали всё принесённое.
"Жаль, что Император не распорядился кормить людей, участвующих в погоне", — вздохнул вье Лент. Вообще-то голода наёмник не испытывал, да и на взлёте ощущал в желудке некоторые неудобства, но это не повод, чтобы отказываться от закуски за счёт Императорского Величия.
— Можно продолжать погоню! — громко доложил Юний Ценамий.
— По местам! — снова скомандовал отец Сучапаек. В принципе, он был доволен: не такая уж и большая получилась задержка, чтобы портить из-за неё нервы. И авиатора понять можно: раз положено драконов в пути кормить, значит, так оно и будет. Где это видано, чтобы морриты отказывались от своих привилегий. Ладно, пусть потешится. Лишь бы догнать беглецов.
— Какого чёрта! — громко выругался Балис.
Возглавлявший отряд Олх уверенно свернул с дороги и направил коня вверх по склону холма. Следом за ним повернули и остальные.
Мирон что-то ответил, но Гаяускас не расслышал: мощный удар грома заглушил остальные звуки.
— Чего?
— Говорю, местным виднее! — проорал генерал.
Виднее? Как бы не так. Продравшись сквозь кусты к вершине холма, полуогр решительно спешился.
— Привал! Растягивайте навесы!
— Ты с ума сошел! — возмутился морпех. — За нами погоня!
Скаут смерил человека очень не хорошим взглядом, но ответил спокойно и даже вежливо:
— Погоня тоже отдыхает. Только они наверняка под крышей, в тепле и уюте. А мы будем мокнуть здесь, вот и вся разница.
— Они могут продолжать преследование, — гнул своё Балис. Морскую пехоту ВМФ СССР тёплый грозовой ливень не остановил бы. Почему он должен хуже думать о вероятном противнике?
— В ливень? Среди польдеров? Проще перерезать себе глотку: гораздо быстрее и меньше мучений.
Остальные беглецы давно уже спешивались и теперь растягивали между стволами боярышника полотнища навесов, но Балис продолжал восседать на коне.
— Объясни яснее.
Олх снова резанул по собеседнику злобным взглядом, но продолжал говорить спокойно.
— Сколько раз мы проезжали насыпи, идущие почти вровень с водой?
Морпех быстро прокрутил в голове пройденный маршрут.
— Пять.
Теперь в глазах полуогра промелькнуло какое-то подобие уважения.
— В такой дождь польдеры выходят из берегов в считанные минуты и заливают дорогу. Ехать не видя пути — чистое самоубийство. Не успеешь прочитать молитву — угодишь в трясину.
— Да тут почти каждый день дождь, — проворчал Балис, слезая, наконец, с коня.
— Дождь дождю рознь, — глубокомысленно произнёс Скаут, присоединясь к тем, кто обустраивал тент.
Отставной капитан вынужден был признать, что в этом зеленокожий нелюдь прав: хоть с неба в этих краях текло практически ежедневно, но такой ливень они здесь увидели впервые.
Мокнуть под дождём, пусть и тёплым, никто не хотел, поэтому два тента натянули почти моментально. Под одним спряталась женская часть компании, под вторым — мужская. Первым делом начали обтираться и переодеваться в относительно сухое. Только Женька уселся на землю и равнодушно наблюдал за происходящим, да Наромарт с помощью ящера сначала наломали веток, на которые бережно уложили закутанного в плащ Серёжку. После этого эльф пощупал пульс на шее у мальчишки, оттянув веко посмотрел на глаз, удовлетворённо хмыкнул себе под нос и, наконец, занялся собой: сменил вымокший до нитки серый местный плащ на свой любимый чёрный, расшитый серебряной нитью.
— Как Серёжа? — немедленно спросил Гаяускас.
— Нормально. Самое худшее уже позади.
— Но он не приходит в себя…
— Это не обморок, Балис, это глубокий сон. Для него сейчас это самое лучшее лекарство. Вспомни себя на корабле.
— Значит, у него всё в порядке? — с надеждой переспросил морпех.
— Ну, дня два он всё-таки полежит. Крови он потерял немало, опять же болевой шок и всё прочее. Но, думаю, ты же и не рассчитывал, что он сегодня вечером будет кувыркаться на полянке. Придётся за ним некоторое время поухаживать. Пить, кормить… Саша пока что будет и дальше его так везти, если, конечно, не трудно.
— Не трудно, — сквозь зубы выдавил казачонок. Не потому что злился, просто изо всех сил отжимал промокшую камизу.
Ящер разразился шипением и свистом. Эльф в ответ кивнул.
— Конечно, мы понимаем. Если что-то потребуется, будем иметь ввиду.
— О чём это он? — переспросил Гаяускас.
— Готов ухаживать за Серёжей, если надо.
Нетактичное "сами справился" Балис заглушил на дальних подступах к произнесению. Вместо этого поинтересовался:
— Где он так к парню привязался?
Парочка и впрямь могла показаться комичной: здоровенная зверюга такого вида, про который в ленинградской школе Балиса уверенно бы сказали: "Во сне приснится — лопатой не отмахаешься", и двенадцатилетний мальчишка. Но только — со стороны. Потому что обстановка к хихонькам и хахонькам никак не располагала.
Тёмный эльф опять зашипел подколодным змеем, нелюдь ответил, потом снова эльф и снова ящер.
— Они вместе плыли на корабле, — наконец перевёл целитель. — А потом какой-то воин привёл их в гладиаторскую школу. Я думаю, это был Меро.
— Кто ж ещё, — усмехнулся Йеми.
Шипучка преувеличенно старательно закивал, подтверждая догадку.
Балис хотел задать следующий вопрос, но краем взгляда уловил злой прищур Олха. Это уже начинало раздражать всерьёз.
Морпех повернулся к полуогру.
— Что ты всё время на меня так смотришь?
— Ты должен был предупредить нас о том, что ты еттин и оборотень, — глухо ответил Скаут.
В боевой обстановке капитан Гаяускас реагировал незамедлительно. В бытовой же очень часто проявлял фирменную прибалтийскую медлительность, которая на самом деле вовсе не медлительность, а просто основательность и серьёзность. Вот и сейчас вместо того, чтобы выпучить на зеленокожего нелюдя изумленные глаза, уронить на землю челюсть или хотя бы переспросить: "Чего? Кто я такой?", он просто смотрел и думал: как бы лучше ответить. До тех пор, пока не заговорил чёрный эльф.