- Ты щедр на посулы…
- Я виноват перед тобой, - горячечно зашептал Андрей Павлович, но руку все-таки убрал, - но теперь я вижу силу настоящей дружбы: ты поступил, как один из древних героев, спас своего друга, а он вернулся за тобой… Я поистине восхищаюсь столь редкой в наши дни привязанностью… Я простил тебя за то, что ты хотел убить меня…
Он говорил еще много и пылко, но Йохан уже не слушал его. Вяземский был искренен по меньшей мере в одном, он желал выйти из застенок. Остальные слова казались ненужной шелухой.
- Ты даже не спрашиваешь, отчего я хотел тебя убить, - невежливо прервал он восторги князя.
- Ты был пьян, - без запинки ответил тот. – И разве сейчас, после моих жертв, поднимется ли у тебя рука забрать мою жизнь? А останься я здесь – я скоро подхвачу чахотку… Мои добрые предки страдали этой жуткой хворью.
Йохан вздохнул. Истинная губительница Анны-Марии осталась на свободе, живой и здоровой. Она ходила по земле и чувствовала себя ее хозяйкой, но Лисице уже не хотелось мстить – жизнь то сделает много страшней и болезненней.
- Я подумаю, у кого можно замолвить за тебя словечко, - уклончиво пообещал он.
Андрей Павлович покраснел.
- Но вначале мне самому нужно выйти отсюда, - добавил Йохан.
- Да-да, - закивал Вяземский. Он был доволен подобным исходом и весь оставшийся день преданно ухаживал за Йоханом, словно верная камеристка пыталась заслужить расположение своей госпожи. Лисица думал о том вечере, когда князь принял у себя шантажиста, и о его странных отношениях со слугой, и всякий раз Андрей Павлович точно улавливал его мысли и тогда становился особенно покорен и услужлив. Он был темной лошадкой, и как знать – рассказывал ли он о себе правду?
Глава 42
Йохана выпустили без лишней суеты на следующий день. Тюремщики были так добры, что дали ему вымыться и переодеться, прежде чем он покинет гостеприимные стены. Лисица даже подумал побриться налысо, чтобы вывести вшей, но ему щедро намазали голову дегтем, и несколько часов он благоухал чуть выносимей, чем человек, провалившийся в выгребную яму с головой. Противный, душащий запах так и не выветрился до конца, и один из солдат, посмеиваясь, заявил, что подобную пытку придется повторять каждый день в течение недели. Пытка-то пыткой, но скорее она станет такой для окружающих.
Во дворе замка его ждал верный осман. С собой Диджле принес чистый камзол, плащ и старые сапоги и с глубоким поклоном вручил их Лисице. Неприхотливый осман поморщился, когда почуял запах, исходивший от хозяина волнами, и еще больше – от холопского усердия солдат, желавших теперь угодить господину барону. Йохан принял шляпу из рук Диджле и помедлил, прежде чем надеть ее. Удивительное дело: как постоянны вещи, если сравнить их с человеческой судьбой!
- Я рад видеть тебя на свободе. Закон оказался законом, - почтительно заметил осман и приложил руку к сердцу.
- Скорее, его исполнители утомились хаосом, - возразил Йохан. – Но если бы не англичанин, я бы не вышел так быстро.
- О! – Диджле потупился и нахмурился. – Сей порочный человек вчера приходил ко мне. С вином и служанкой, которую он совратил с истинного пути.
- Да? – с любопытством спросил Йохан. – Как это ты успел понять? Неужели они при тебе…
- Нет! – уши у Диджле запылали. – Он пытался оставить мне денег. А служанка вопрошала о твоих вещах.
- О моих вещах?
- Какие у тебя есть.
Лисица почесал подбородок и застегнул плащ – с неба посыпался мелкий снег, и низкое небо совсем потемнело. Должно быть, Герхард на этот раз подослал Камилу… Хотя зачем, если он мог допросить Уивера?
- А потом английский пес выпил все вино, съел ужин и лег в мою постель, - с негодованием продолжил осман. – Я хотел выгнать. А он говорит, что ты обменялся с ним клятвой дружбы и негоже в такую ночь выгонять преследуемого путника.
- Преследуемого?
Диджле кивнул.
- За ним гналась порочная женщина. Он так сказал.
- А служанка?
- А служанка сказала мне о ведьминых слезах и дала денег. А потом ушла. Англичанин хотел остановить ее, но он брал ее за руку. Тогда я показал ему кинжал – при мне он никого обижать не будет.
- Насыщенная у тебя жизнь, - пробормотал Йохан, раздумывая, что означают «ведьмины слезы», и осман понурился. – Что ж, тогда пойдем к тебе.
- Я не смогу встретить тебя, как подобает, - неохотно пробормотал Диджле, не поднимая глаз от земли. Лисица подумал, что он опять упадет на колени, как раньше, но осман остался стоять. – У меня нет ни кофе, ни праздничных яств. Моя… - он помолчал, мучительно вскинув брови, видно вспоминал нужное слово, да так и не вспомнил, - одасы, которую дал мне хозяин мейханы, бедна. И английский пес все еще спал, когда пришли за тобой. Я думал вернуть ему его книги. Но не стал этого делать. Без тебя.