— Да, — сказал я. — За все одиннадцать веков ни один враг не ступил на землю Тарина дальше приграничной полосы.
Милг кивнул.
— Ты знаешь, Никс, я даже в чём-то понимаю островитян. Земли у них мало, народу много, всем не прокормиться, кто-то обязательно должен отселиться в другие края. Но почему они не попросятся на жительство в Тарин по-хорошему, как в своё время это сделали драйгианы? В Тарине немало пустых земель, где жизненно необходимы поселенцы. И если не император, так гроссмейстер нашего Ордена помог бы им обустроиться, дал денег на обзаведение, налоговые льготы. Однако вместо этого островитяне приходят как враги, хотят отобрать наши земли, убивают наших людей. Нет, так нельзя…
— Всё правильно, — сказал я. — Согласен. Только ты говорил о Рассветном заливе.
Милг зарычал. Рык тут же сменился стоном.
— Мы Орден воинов, а не банда наёмных убийц, — горько проговорил он. — Мы хранители Тарина, а не рабы императора. Но всё не так просто. Наша магия… Она — наша сила и наше оружие, и в то же время, если знать, как за неё взяться, магия может стать нашими оковами и плетью в руках хозяина. Та клятва, которую мы когда-то дали предкам императора… Я не знаю, кто надоумил старого жирного осла так её извратить, сам бы он по врождённому скудоумию никогда не сообразил… Но что случилось, то случилось. Император получил возможность отдать Ордену необсуждаемый и ненарушаемый приказ. Расплатой за неповиновение всего лишь одного из наших рыцарей стала бы долгая и мучительная смерть не только всех орденцов, сколько их есть, но и всех наших родственников, включая женщин и детей.
Я отшатнулся, вжимаясь спиной в плашки скамейки.
— Нет. Император у нас сволочь, но даже для него такое чересчур.
— Однако приказ был. Как и полное искажение клятвы.
— Только вот кто начал её искажать первым — Орден или императоры? Крылатые сами перешли границы собственной присяги и получили именно то, к чему стремились — позор и проклятие.
Милг посмотрел на меня.
— Наш новый государь и владыка Всевечной Звезды не уничтожил Орден. Хотя и мог сделать это всего лишь за несколько часов.
Я опустил глаза. Немного помолчал и спросил тоном извинения:
— Что приказал вам император властью искажённой клятвы?
— Ты ведь и сам давно догадался, Николас Вардеж, полковник драконьерского войска и барон Тарина. Он приказал нам не вмешиваться в бой с островитянами до тех пор, пока они полностью не уничтожат драконьеров. Ежели, вопреки надеждам и расчётам императора, хоть сколько-нибудь драконьеров уцелеет… Да ты ведь и сам знаешь, что мы должны были тогда сделать. И всё же две ваших роты смогли уйти. — Орденец осторожно прикоснулся к моей руке. — Я не буду лгать тебе, Никс. Мы хотели уничтожить драконьеров. Но, господь мне свидетель, не такой ценой. Мы воины, Никс, и хотели побеждать как воины. То, что заставил нас сделать император, осквернило Орден.
Я закрыл глаза. Не хочу вспоминать то, что было дальше.
Но спрятаться от воспоминаний невозможно даже во тьме собственной души.
Спасти от бойни в Рассветном заливе удалось немногих. В основном самых молодых, — те, кто постарше и поопытнее остались прикрывать отход.
А командиров — генерала и пятерых полковников — орденцы всё же взяли в плен.
Нас заперли в одном из подвалов ратуши. Почему-то всех вместе, хотя обычно орденцы предпочитали сразу распихивать пленников по камерам-одиночкам.
Комдив плакал, не стесняясь подчинённых. Виртан Эльге, Стальной герцог, Твердыня Тарина, сейчас он сходил с ума от отчаяния и безнадёжности.
Альд осторожно сжал ему плечи.
— Ещё ничего не закончилось, командир. Мы живы. А значит, можем побеждать.
— Ты обещаешь? — тихо спросил Виртан. Высокий могутный человечище, опытнейший военачальник сорока пяти лет от роду, смотрел на тощего и неуклюжего двадцатидвухлетнего сопляка как заблудившийся ребёнок на лесничего — с надеждой и опасением.
— Обещаю, — твёрдо ответил Альд. — Мы будем сражаться. И побеждать.
Они превосходно сработались, предводитель одной из мятежных группировок и присяжный имперский генерал.
Виртан учился у Альда искусству драконьера, мятежник постигал у генерала секреты военного мастерства.
— Немало ребят успело уйти, — сказал я.
— Да, — улыбнулся Альд. — Драконьеры остались. Значит не исчезнет и драконьерство.
— Ребята слишком молоды и неопытны, — возразил Виртан. — Почти сплошные новички. Без поддержки они сломаются.
— Значит мы дадим им поддержку, — ответил Альд.
— Как? Мы же в плену!
— Значит сбежим из плена.
— Это невозможно!
— Значит ещё раз совершим невозможное. Драконьерам к этому не привыкать.
— Да перестань ты то и дело «значить»! — закричал взбешённый Виртан.
— Не могу. Ведь я же драконьер.
Виртан посмотрел на него с растерянностью и изумлением. Осмыслил двузначность сказанного. Медленно кивнул.
— Ты прав, Альд. Прав.
— Прорвёмся, командир.
— А вот это уже нет, Альд. Командир отныне ты. Я научил тебя всему, что знал о войне и управлении людьми. Теперь твоё время взять дивизию и превзойти меня в победах.
Альд неуверенно оглянулся на других полковников. Мы кивками подтвердили решение генерала.
— Что ж… — ответил Альд. — Если так, то будем воевать дальше. Этот бой завершится нашей победой. Как и последующие.
Он подошёл к двери и заколотил в неё кулаком.
— Чего тебе? — спросил караульный.
— Передай по начальству, что я хочу поговорить о сопряжении Восьмивратных Ключей.
Орденец посмотрел на него оторопело. Восьмивратные Ключи — это восемь сориентированных строго по сторонам света штырей-опор, на которых лежит Всевечная Звезда. О том, что они как-то должны сопрягаться, караульный явно никогда не слышал.
Я тоже, хотя прочёл немало книг и свитков о Звезде перед тем, как дивизию перебросили на юг. Жить в Камисе и ничего не знать о главной здешней святыне было бы глупо.
Но Альд — это Альд. Вполне возможно, что он действительно узнал о Всевечной Звезде нечто, доселе неведомое даже Крылатому Ордену.
Караульный пришёл к тем же выводам. Он обещал доложить немедленно.
Едва дверь нашей камеры закрылась, генерал схватил Альда за плечо и затряс его как грушу.
— Ты что затеял? Какое ещё сопряжение? Ты хочешь купить у них наши жизни за неведомую Ордену тайну? А ты не подумал, что драконьерам незнание Крылатыми важной тайны будет гораздо полезнее, нежели шкуры одного генерала и пятерых полковников?
Альд негромко рассмеялся.
— Если бы речь шла достойной внимания тайне, то да, возможно, наши жизни и стали бы вполне приемлемой ценой за неё. Пока же здесь единственная тайна в том, что никому неведомо, зачем надо сопрягать подпорки, которые и без того прекрасно держали камень не одно столетие, и будут держать ещё столько же. Однако орденцы уже достаточно обленились мыслью, чтобы не задумываться о такой несообразности, но в то же время ещё не утратили должной меры любопытства, и поэтому идеей сопряжения заинтересуются вплотную. Так что надо срочно придумать убедительную историйку, которая сможет посильнее распалить их любопытство, не давая при этом ни малейшего повода задуматься о смысле и целесообразности моих слов.