Когда всадник вылетел на берег реки у фортов, битва была уже практически закончена. Да и какая там битва, избиение, по-другому и не назовешь. Вся поверхность воды оказалась усеяна обломками досок и клочьями парусины. Но самое интересное происходило в форте. Волшебник пригляделся, в левобережной крепости виднелся королевский штандарт. Он направил лошадь туда. Форт, а сооружение представляло собой низенький частокол и площадку утрамбованной земли, быстро приближался. Ректор остановил коня и изумленно открыл рот. И было с чего. По крайней мере стал ясен источник шума, разбудивший его по утру. Четыре здоровенные пушки вели непрерывный огонь. Вот ближайшая изрыгнула огонь и каменное ядро унеслось в сторону воды. Пушкарь потянул за веревку, обвязанную вокруг жерла, и медное чудовище провернулось в сторону земли. Там, с лотка прямо в дуло закатили сперва белый шар порохового картуза, потом ядро. Обслуга навалилась на задник орудия, то задралось в небо, уперлось в перекладину и изрыгнуло очередное ядро. Над рекой словно облако из ядер висело. Очередной пиратский корабль словил ядро в палубу. Из пробоины плеснуло водой и щепками. Судно стремительно погружалось… Зрелище завораживало своей смертоносной монотонностью. Лошадь, непривычная к грохоту, заплясала испуганно. Старый волшебник спешился, кинул не глядя поводья и двинулся к частоколу. Там и обнаружился король из-под руки рассматривающий водную гладь. Последний пиратский кораблик, судя по виду, небольшая шхуна, все-таки сумел развернуться и теперь улепетывал вниз по течению. Канонада стихала. Пушкари опускали свои орудия в горизонтальное положение и начинали чистить их с помощью длинных деревянных щеток.
– Ну как вам, Клод? – Король повернулся радостно улыбаясь.
– Нет слов, Ваше Величество, просто нет слов. – Архимаг схватился за свою бороду так, словно собирался вырвать ее с корнем. – Сколько же их было? Пиратов этих?
– Да уж не мало. Целая эскадра пришла. Потом помощники доложат, я-то грешным делом посчитать не удосужился. Как вы считаете, мессир, справились бы вы со своими учениками сами? Одной только голой магией?
Маг молчал. Хвалиться, что мол справились бы играючи, не хотелось. Признаваться в обратном, было стыдно. Тем временем, с берега реки, откуда-то из-за частокола раздался нестройный залп. Монарх перевесился через край стены, заглянул вниз. Потом выпрямился и радостно заявил.
– Недобитков дострелили. Молодцы мушкетеры.
– А пленных вы не берете, сир?
– Нет, – государь улыбался какой-то людоедской улыбкой. У архимага даже мороз по коже прошел. – Охраняй их потом, корми. А перевоспитать все равно не удастся. Это же пираты, публика идейная. Так что один залп и концы в воду. Вы, Клод, заходите попозже во дворец, поговорим, обсудим бой. Может быть посоветуете что-нибудь. Я к вашим словам всегда готов прислушаться.
А сделаешь все равно по-своему, вздохнул про себя волшебник. Поклонился королю и двинулся в сторону коновязи. Увиденное сегодня требовалось обдумать…
Глава 11
– Я не понимаю вас, Ваше Величество, просто не понимаю. Ваш великий отец проводил совершенно другую политику. Он укреплял старые рода, крепил вертикаль власти. А Вы, словно задались целью разрушить все им созданное!
– Как вы переживаете, Клод. Впрочем, в чем-то я вас понимаю. Да-да, вы не ослышались. Понимаю, но не принимаю. То есть, безвольная политика потакания знати, которую проводил отец, вы называете укреплением власти. Занятно. Ну и к чему это привело? Население сокращается, доходы соответственно тоже. Ваша знать, за которую вы так переживаете, норовит ездить в империю. Проматывать деньги там. Добывать средства здесь, а тратить там. В результате, метрополия богатеет, а мы нищаем. Это нормально?
– Да с чего вы взяли, сир, что население сокращается? Насколько я знаю, рождаемость вовсе не упала. Чернь как плодилась, так и продолжает плодиться. Размножаются, как кролики.
– На моих, на королевских землях, да. А у владетельных ужасающая детская смертность. Из десяти новорожденных, дай бог, если выживают двое детей. Их попросту нечем кормить. Скажите, мессир, вам доводилось голодать? В течение долгого времени, а? Препоганые ощущения, хочу вам признаться. Совершенно не тянет предаваться пустопорожним размышлениям. Желание лишь одно, добыть съестного.
– Так они же, сервы, привычны к этому. Этот голод, он стимулирует их интенсивнее работать…
– А потом явится графский мытарь, и отберет все наработанное в качестве налога. А ты как был голодный, так и остался. Один год, другой, десятый. А потом знаете, что произойдет? Стимул исчезнет. Поскольку станет ясно, что работай или не работай, результат один и тот же.