Далее всей своей гоп-компанией пошли в реанимацию. Сидоров лежал под кислородной маской, был без сознания, выглядел паршиво и дышал с большим трудом. Рядом стоял аппарат ИВЛ, готовый в любую минуту прийти на помощь бедняге. Чёрная гадость окутала несчастного ниже пояса плотным противным коконом.
- Эта штука, - сообщила я своим товарищам, - У него до пояса, неподвижная и очень массивная.
- И что теперь?, - спросил Дима.
- У Светы есть план, - ухмыльнулся профессор.
- Давай, любительница животных, - деловито йорничал Лёха, - Командуй, что нам делать согласно твоего плана.
- Раздевайся!, - скомандовала Света.
- В смысле?, - не поверил своим ушам Алексей.
- Это был не совсем план, - попыталась я разрядить обстановку, - Вообщем, Лёха танцует в своем парадно-выходном костюмчике для караоке, Дима поёт, профессор обзывается, Света кусается, а я читаю лунный календарь. Других явных талантов у нас нет.
- То есть плана нет, - подытожил Лёха.
- Вы нечисть, вы и думайте, - вспылил Пётр Владимирович, - Я со своей стороны назначил ему комплексное медикаментозное лечение, только оно ему, как стакан воды для полива Сахары, ему становится хуже.
Все приуныли, а мне настолько было жалко Сидорова, что я взяла его за руку, субстанция шевельнулась. Димка решил поддержать меня и обнял, сжав в ладони мои пальцы. Гранулоза начала вибрировать.
- Ребята, - быстро заговорила я, - Эта штука дрогнула, когда я взяла Сидорова за руку и начала дрожать, когда меня обнял Дима.
- Что ж, дауны вы мои сверхъестественные, - приободрился профессор, - Дружно встаём в хоровод.
Мы встали в круг, взяв за руки друг друга и, конечно же, Сидорова. Эктоплазменная хрень стала бешено трястись и менять цвет, периодически становясь прозрачной. В эти моменты Сидоров приходил в себя, пытался нам что-то промычать, а потом вновь отключался. Обо всех этих изменениях я сразу сообщала своим товарищам по несчастью.
- Федя, - простонал профессор, - Что же ты хочешь нам сказать.
Я машинально посмотрела на табличку, прикрученную к кровати: "Сидоров Фёдор Агафонович". Довольно странное отчество для молодого парня, какое-то старорусское. Мои размышления прервал голос Петра Владимировича.
- Возможно порядок не тот, - прикрикнул он, - Меняемся местами.
Мы стали судорожно по команде профессора переходить с одного места на другое. Монитор, подключенный к пациенту истошно вопил, разноцветные линии выдавали светомузыку в стиле тяжёлого рока, подпрыгивая до упора и норовя выскочить за пределы экрана. Субстанция тряслась, бледнела, пропадала и снова материализовывалась. Сидоров приходил в сознание и уходил в небитие. Мы испробовали все вариации, ситуация не изменилась, больному становилось всё хуже, в наших рядах началась паника и бессмысленная беготня.
- Всё бесполезно, - причитал Дима, - Мы его убиваем.
- Лёха, - крикнул профессор, - Бегом тащи сюда Полякова.
- Он-то нам тут зачем?, - срывающимся голосом спросил Алексей.
- Потом объясню, - взвыл Пётр Владимирович, - С минуты на минуту наш православный Богу душу отдаст.
Лёха выскочил, как ошпаренный. В палату влетела наспех замотанная в противочумный костюм Аннушка.
- У него агония, - кричала она.
- Вижу, - ревел профессор, - Сейчас в клиническую смерть уйдёт. Тащи дефибриллятор, будем реанимировать.
Аннушка убежала. Линии на мониторе продолжали бешено скакать, Фёдора трясло. Вдруг в один момент все диаграммы превратились в прямые сплошные линии, аппарат перестал издавать разночастотные пикающие звуки, они слились в единое протяжное монотонное "пи". Сидоров перестал дышать.
Мы со Светой впали в ступор, из глаз хлынули слёзы. Димка подскочил к аппарату ИВЛ и начал что-то включать. Одновременно в реанимацию влетели Алексей в охапку с Поляковым и Аннушка с какой-то ультрасовременной бандурой. Профессор оттолкнул Диму, пытающегося вставить в Сидорова какие-то трубки, спиной отстранил Аннушку с дефибриллятором, сцепил нам, пребывающим в состоянии анабиоза, руки и громко нечеловеческим голосом крикнул: "В круг, дебилы!" Мы повиновались, включая Полякова. Монитор снова запикал, линии превратились в стройные диаграммы. Субстанция исчезла.
- Спасибо, - открыв глаза, прошептал Сидоров.
- Что за на (слово из трёх букв), - прохрипела Аннушка и осела на пол.