Девушка поднялась на этаж, зашла в комнату и закрыла дверь. Она ожидала всего, но никак не культурного просвещения. Номер Тринадцать устало плюхнулась на кровать. Ей не хотелось ни с кем говорить, ничего делать. Утренняя тренировка полностью её вымотала, несмотря на то, что длилась она всего полтора часа. Сняв пиджак, чтобы не помять, Тринадцать повесила его на вешалку в шкафу, после чего завалилась на кровать. Глаза закрылись сами собой, и девушка провалилась в короткий, но спокойный сон.
В дверь комнаты четко и настойчиво постучали, трижды. Жмурясь и отходя ото сна, девушка села и потёрла заспанные глаза. Дверь с тихим скрипом открылась и внутрь вошел сосед слева — Номер Один. Он редко заходил к девушке, но сегодня уж слишком зачастил.
— Что, уже пятый час? — спросила Тринадцать, состроив недовольную гримасу. На самом деле она не сильно любила подобные мероприятия, но если надо, топать придётся.
— Нет, прошло только… — он достал из кармана брюк небольшие карманные часы с изображением воробья на крышке, — полчаса прошло с завтрака.
Номер Один закрыл за собой дверь и встал над кроватью с Номером Тринадцать. Его руки находились в карманах, а лицо выражало недовольство. Девушка перебирала в сонных мыслях всё, что могла натворить, за что смогла заслужить такую злую моську от Номера Один. Он слегка наклонил голову, смотря за тем, как его «сестра» просыпается и приходит в себя. Девушка сладко зевнула и потянулась, жмурясь от солнца в окне. Парень же продолжал молча смотреть, словно гипнотизируя.
— Ну что я сделала на этот раз? Третья ванна в муке и перьях? Это Мэдисон, — девушка встала и хотела надеть пиджак, но Первый преградил дорогу к шкафу, — Сожженные вещи — не мои.
Номер Один удивлённо посмотрел на девушку, явно не понимая, о каких вещах идёт речь.
— Скажи уже, достал молчать, — Тринадцать отошла от Первого и нахмурилась. Она действительно не понимала, чего ему надо.
Номер Один поправил волосы и тяжко вздохнул. Тринадцать развела руками. Пауза уже достаточно долгая, чтобы стать неловкой.
— На счёт муки и перьев я знаю, но что за одежда? — спросил он, почесав затылок, пытаясь вспомнить хоть что-то подобное.
— Я придумала это, не парься, — с ухмылкой сказала девушка, махнув рукой, — наказать меня пришел? Говори теперь причину, а то я так и умру, не зная за что.
— Хорошо, раз так. Где ты вчера была? — вновь посерьёзнев, Номер Один со всей суровостью смотрел на Тринадцать.
— С вами провела весь день. Или у тебя провалы в памяти? — сложив ноги по-турецки, девушка уселась удобнее на кровати и с ехидной улыбкой смотрела на Первого.
— С десяти вечера и до трёх ночи ты отсутствовала в спальне. Подозреваю, что вылезла через окно, — уже предвкушая наказание для Тринадцать, он улыбнулся.
— Правильно. А что же ты не находился у себя? — Девушка несколько раз быстро моргнула, её улыбка не сходила с лица.
— Не твоё дело, — Первый нахмурился, стиснув зубы.
— Моё, так как всё это время ты провёл в этой комнате. Когда я пришла, то прямо-таки несло твоей энергией в каждой из вещей, — лёгкий прищур и ухмылка, — а я не рассказала? Теперь я и так умею.
А ещё Номер Тринадцать чувствовала, с какой скоростью начинает биться сердце Первого. Тук-тудук-тук-тудук… И всё быстрее и быстрее. Она уже слышала, как кровь приливает к мозгу, мешая рациональному сознанию и адекватным действиям. Парень оскалился и, вытянув руку вперед, сам не заметил, как начал сжимать горло Тринадцатой, прижимая её к кровати и нависнув над ней.
— Какого черта ты творишь?! — Первый убрал руку и отошел от кровати на максимальное расстояние.
— То, чего тебе хотелось, — Тринадцать улыбалась, закусив губу, — не знала, что ты любишь пожестче.
— Это было в первый и последний раз. Я предупреждаю — в следующий я расскажу всё отцу, — он нахмурился и поправил галстук, подходя к двери, — надеюсь ты уяснила.
— Ага… — девушка сделала «тяжелый вздох полный боли и разочарования», — а то в следующий раз что, шею сломаешь?
Первый хмыкнул и вышел, закрыв за собой дверь. Разъяснительная беседа не удалась. Парень вернулся в свою комнату в ярости. Он зашел в неё спокойно, гордо держа голову, но, когда дверь закрылась, ярость вырвалась наружу со злобным, но тихим рыком. Номер Один ударил стену с такой силой, что даже штукатурка не выдержала и потрескалась, окрасив собой костяшки пальцев в белый. Он недовольно осмотрел руку и отряхнул её от белой пыли.