— Пожалуйста, сэр, я правда буду полезной! У меня тоже есть сила! — на пороге Академии Спэрроу стояла маленькая девочка, лет десяти. Её фиолетовые глаза умоляюще смотрели на пожилого, но далеко не старого мужчину с моноклем и стоящего рядом мальчиком.
— Мы не собираем тут всяких отбросов. Эта Академия для особенных детей! Я повторяю это в последний раз! — мужчина нахмурил брови и был готов уйти.
Мальчик, стоящий всё это время рядом, смотрел на девочку, а не на старика. Ему казался странным цвет её глаз. А что, если она говорит правду, и она действительно одна из тех, кто родился первого октября 1989 и был отмечен особой силой? Он разглядывал её с ног до головы. Не похожа она на тех, кто просто так придёт к ним. Чистая одежда, опрятные чёрные, длинные волосы, лицо и руки не покрыты мозолями, но, как она утверждает, жить ей приходилось на улице.
— Уходим, Номер Один, это очередная избалованная заурядная девчонка, — мужчина развернулся, но зайти в здание Академии не успел. Его начала охватывать слабость, обычно не свойственная ему. Голова кружилась, как от нехватки кислорода.
Номер Один сначала испугался и сразу же позвал «маму», которая завела мужчину в дом. По хорошему, мальчику тоже стоило вернуться, но он загляделся на девочку. На руке она сделала небольшой порез, который с нечеловеческой скоростью стал затягиваться, не оставив даже шрама. Девочка посмотрела на Номера Один и ладонью накрыла место, где был порез.
***
— Ладно, хватит с тебя на сегодня, Тринадцать, — произнёс сэр Реджинальд, протирая монокль специальной салфеткой, — ты показываешь результаты лучше, чем на прошлой неделе, это радует.
Поставив монокль на место, мужчина сделал какие-то записи в красной книге и отошел в свой кабинет. Из-за колонны выглянул юноша, а точнее, это был Номер Один. Тринадцать улыбнулась и опустила глаза. Прошло уже четыре года, с того дня, как ей разрешили остаться. Девочка усердно тренировалась, пыталась подружиться с кем-то из Академии, но никто, не относился к ней лучше, чем Номер Один. Иногда они проводили свободное время вместе, забавляясь со своими способностями. Тринадцать даже была некоторое время влюблена в Первого, но сказать ему об этом так и не решилась. Как и он в неё.
Всё начало меняться после 25 лет. Девушка отказалась вырастать и осталась в теле восемнадцатилетней, а остальные «старели». Номер Один стал всё чаще замечать, что Тринадцать отдалялась ото всех. Да, у неё никогда не было хороших отношений ни с кем из присутствующих в Академии, но она становилась холоднее и к Первому. Тринадцать в свободное время часто бывала на улице, где-то среди простых людей, а её силы развивались с невероятной скоростью, от чего сэр Реджинальд стал просто закрывать глаза на её прогулки.
***
По воскресеньям обычно не бывало тренировок, это был их единственный выходной. Посещение театра тоже вполне в духе Реджинальда. На лестнице рядом со Второй Мэдисон с прямой спиной поднималась почти нога в ногу. В какой-то мере происхождение Шестой (она была из Германии) сильно отражалось на её поведении и внешнем виде. Она любила говорить то, что думает, даже если это звучало грубо, всегда честно выражала свое отношение к человеку, не скрывая и не стыдясь (все заметили это особенно сильно на постоянно попадавшей по руку Мэд Тринадцатой). Она была безумно пунктуальной и любила тыкнуть за опоздания других. А её форма всегда была в безупречном состоянии. С кем Вторая могла потягаться в «идеальности», так это с Номером Шесть. Последняя причем всегда умудрялась выйти победительницей. Впрочем, сильно в обиде на это никто не был, сэр Харгривз лишь в детстве пытался мотивировать детей соперничеством. С возрастом он перестал использовать это. Отношения между Второй и Шестой были такими же, как расстояние между числами два и шесть. Далекими и нейтральными.
— Слушай, Номер Два, мы собираемся немного поиграть в карты с Номером Пять, — Шесть стряхнула невидимую пыль и привычно улыбнулась, — не хочешь с нами?
— Нет, спасибо, — сдержанно вежливо отказалась Вторая.
Шестая пожала плечами. Очевидно, она предложила из вежливости, ничего более. Да и в целом, игра с Номером Два будет самой скучной игрой в мире. То ли дело, Август. Веселый и непредсказуемый Номер Пять, его нельзя было раскусить ни сразу, ни спустя время. Это придавало игре, да и не только ей, особый азарт.
Вторая вошла в свою комнату, которая за завтрак ничуть не изменилась. Девушка осмотрела шкафы, прикидывая, в каком из них лежит необходимый инвентарь. Вторая придвинула белый пуфик, забралась на него, открывая верхнюю полку. Достала из глубины небольшую коробку. Внутри неё лежали несколько дневников в мягкой обложке за прошедшие года, несколько белых свечей, спички и зажигалка. Девушка выставила на столе в ряд пять свечей. Одна была толще другой, какая-то повыше, какая-то пониже. Два уселась на стул и глубоко вдохнула. Несколько минут она гипнотизировала свечи взглядом. Вторая медленно закрыла глаза, затем также медленно открыла. Одновременно фитили зажглись небольшими красно-оранжевыми огоньками, подрагивая в унисон дыханию.