Анна и Рыклин, вывалившись из машины, замерли от неожиданности.
Перед ними стояли двое: низенький толстячок неопределенного возраста почему-то в летнем чесучовом костюме и пышногрудая молодая бабенка с хлебом-солью на вышитом полотенце. Оба радушно улыбались.
– Здра… – начал Рыклин, но его тут же перебили.
– Рады приветствовать вас на нашей земле!
Бабенка поклонилась и вытянула им навстречу руки с караваем.
– Ничего не понимаю, – шепотом призналась Анна.
– Перепутали с кем-то, – так же тихо ответил Рыклин.
Бабенка все стояла, протягивая хлеб. На ее губах застыла улыбка.
– А вы…
– Отведайте, гости дорогие! – поклонился толстяк.
Надо было немедленно пресечь выступление, но вместо этого они с Рыклиным отломили по куску и, помакав в солонку, стали жевать. Хлеб был непропеченный, кислый, но им с голодухи показался вкусным.
Пока они ели, встречающие следили за выражением их лиц.
– Спасибо за угощение, – наконец выдавила Анна.
Рыклин отломил кусок побольше и поинтересовался, есть ли чем запить.
– Неси, Люба! – скомандовал толстяк, словно только и ждал просьбы.
Метнувшись, Люба вернулась с кувшином молока.
Еще и молоко!
Решив положить конец спектаклю, Анна откашлялась и, строго глядя на толстяка, сообщила, что они прибыли по вызову.
– Убийство у вас.
– Да мы в курсе, в курсе, – закивал тот. – Специально вышли вас встретить и, так сказать, сопроводить до места.
– А вы кто? Начальник?
Толстяк замахал руками.
– Что вы! Что вы! Какой начальник! Я делопроизводитель. А Люба бухгалтерию ведет.
Час от часу не легче!
– А начальник где?
– В городе на заседании. Где ж ему быть? – немало удивившись вопросу, сообщил толстяк.
Люба с готовностью кивнула.
Анна оглянулась на Рыклина. Тот только головой потряс и припал к кувшину.
Нелепица какая-то!
– Где произошло убийство, покажете?
– А как же! Пожалуйте за мной.
Толстяк шикнул на Любу. Та мигом испарилась, оставив угощение, а делопроизводитель шустро потрусил вперед.
– Недалеко тут.
«Недалеко» оказалось километрах в полутора, под железнодорожной насыпью, рядом с заброшенной сторожкой путевого обходчика.
– А почему в сторожке не живут? – поинтересовалась Анна, оглядываясь по сторонам.
– Поезда после войны редко ходить стали. Обходчику не платили, вот он и подался к сыну на хлеба. Ума не приложу, чего его сюда потянуло? В доме давно все заросло.
– Так это обходчика убили? – догадалась Анна.
– А то кого же! Напоролся, видать, на злыдня какого-то! И чего он тут делал, старый дурак?
Из-за того, что он нес кувшин, Рыклин двигался медленнее. Наконец, тоже спустился и сразу взялся за дело.
– Товарищ делопроизводитель! Стойте тут! Ближе не подходите. Затопчете место преступления.
– Тут и так уж натоптали, товарищ милиционер. Бабы наши труп нашли. Их человек пять было.
– Что они тут делали?
– Из лесу шли. С грибами. Ну и наткнулись. Испугались, конечно, побежали нас звать. А мы что? Мы ничего. Справляемся как можем.
– Список тех, кто обнаружил труп, составили?
– Да зачем, товарищ? Наши бабы ни при чем! Они же потом из лесу шли, после. Никого не видели, а труп уже холодный был. Даже роса на одежду сесть успела.
Анна взглянула на делопроизводителя, в крайнем волнении прикладывающего ручонки к груди, и вдруг поняла, зачем все это – хлеб-соль, молоко.
Это он баб так спасает!
– Да вы не волнуйтесь, товарищ, как вас?
– Бронькин. Как я уже аттестовался, делопроизводитель.
– Не волнуйтесь, товарищ Бронькин. Вашим бабам ничего не грозит. Но так положено. Уточнить время. Спросить, что видели. Протокол нужен, понимаете?
Бронькин взглянул на нее с надеждой.
Рыклину это не понравилось.
– Надо вызвать всех до единой. Это они только говорят: ничего не видели, ничего не знаем!
– Да помилуйте, что они могут знать?
– Список составишь, а после всех соберешь у сельсовета.
– Слушаюсь, – кивнул поникший Бронькин и потрусил к поселку.
Анна взглянула на суровый лик Рыклина и вступать в пререкания не стала.
Присев, она стала осматривать убитого.
На видимой части тела и одежде следов не было. Она расстегнула на трупе рубашку. Есть. Края раны четкие и ровные. Крови чуть-чуть. Она присмотрелась. Выводы делать рано, но сходство налицо.
Точно попасть в сердце! Мгновенная смерть, и крови нет. Такого удара случайно не нанесешь. Тут годы тренировки нужны. Так, кажется, Лапиков сказал?
Может быть, что убийца на Крюковом и здесь – один и тот же человек?