— Остался бы ещё на пару деньков, Максимка. Ну куда ты поедешь?
— Мам, я не могу здесь оставаться, — он серьезно посмотрел на женщину. — Ты меня откормишь, и я потеряю фигуру.
— Фигуру! — она расхохоталась, всплеснула руками. — А зачем тебе ее беречь? Ты за все время, пока здесь, ни на одну девушку даже не глянул.
— Ой, — Макс поморщился. — Не могу, мам. Я как только гляну, всё — пиши пропало. Загуляет твой сын.
— Мне бы с внуками поиграть...
— Еще успеешь наиграться. Ты у меня молодая, ну скажи, зачем тебе эти сопливые сорванцы?
Женщина в шутку хлестанула сына полотенцем по голове.
Села напротив, наблюдая, как сын ест. Опять собирается уезжать. Хорошо хоть не в какую-то горячую точку, а просто в отпуск к Ваньке. Подруга Ленка — мать Ивана — уже наворачивала посылки со всякими деликатесами. Хорошо еще Максимка не видел все эти чемоданы.
Жаль только, что ни у Ваньки, ни у её сына не складывается личная жизнь.
До небольших угодий егеря Макс доехал на попутке по разжиженной от дождей дороге. Погрузил свои мешки за кабиной водителя. Тот оказался малоразговорчивым мужиком лет тридцати пяти. Жил на вольном поселении и работал на лесоповале — перевозил срубленные деревья — хлысты.
Макс попросил высадить его чуть раньше. Несмотря на многочисленные тяжёлые сумки, решил пройтись пешком, осмотреться. Уже подходя, услышал звук бензопилы. Значит, Ванька дома. Макс усмехнулся — сделает сюрприз другану. Вспомнил про лежавшие в рюкзаке запасы алкогольных напитков и прибавил шаг.
Ванька увидел, что кто-то направляется к дому, остановился, прищурившись, стал вглядываться. Затем, скинув брезентовые рукавицы, бросился навстречу.
— Макс! Макс!
Друзья сжали друг друга в медвежьих объятиях.
— Черт, братан, сколько лет сколько зим! Ну, дай на тебя глянуть… — Ванька отстранился, смерив взглядом друга. — Ну ничего такой, возмужал, разросся.
— Да и ты ничего такой, Ванно. Не надоело тебе здесь ещё одному?
— Не, конечно, нет. Я и не один здесь. Пойдём в дом, покажу.
Максим огляделся. Дом был свежесрубленный и еще сочился свежим сосновым ароматом.
— Только не говори, что ты сам построил эти хоромы.
— Плохого ты обо мне мнения. Пока ты бегал по пустыне с калашом, я время зря не терял. Кое-чему выучился.
— Ну красота! — вытер ноги о коврик и потянулся к ручке двери. — И воздух какой!
Макс остановился на пороге просторной гостиной, скинул рюкзак, поставил сумки рядом.
Комната была просторной и чистой. На стенах висели оленьи головы с ветвистыми рогами, посередине лежала шкура бурого медведя.
— Смотрю, на охоту ходишь, — кивнул Макс на трофеи.
— Ну а как без этого? В город за продуктами не наездишься. Погоди, у меня такой закусон есть — пальчики оближешь.
— У тебя закусон, а у меня выпивон, — Максим подмигнул и стал развязывать рюкзак.
— Знал, что друг никогда не приедет с пустыми руками.
Стол был накрыт быстро — уже через пятнадцать минут ломился от закусок. Здесь были и квашеная капуста с яблоками, и малосольный хариус, маринованные грибочки, карбонад из кабана и ещё какие-то неизвестные Максиму продукты.
Он разлил по стопкам водку.
— За встречу! — поправился: — Долгожданную и не последнюю!
Иван фыркнул.
— Перебирайся ко мне. Чего тебе там делать в Москве? Баб тут полно. Вон, село неподалёку.
— А у самого-то есть кто? — Молодой человек заметил лёгкую улыбку, мелькнувшую на губах Ивана. — Ну колись? Кто она? Местная краса, русая коса?
Они опустошили стопки.
— Ну да, — Иван кивнул. — Местная девчонка. Ветеринарша. У меня как-то пёс заболел, чумка, — вздохнул, — не выжил. Но зато я с Ириной познакомился.
— И?
— Чего и? У нас букетно-конфетные отношения пока. Чего торопиться? Тут времени достаточно.
— Везет. Тебя никто никуда не гонит. А моя мать требует внуков. Может, ей бросить свою работу и в ясли устроиться?
— Да брось, Макс. Лучше давай ко мне. Тебе из местных кого-нибудь подгоним.
— Не, я пас.
Они ещё выпили, затем Иван потянулся за гитарой, стоявшей в углу.
— Давай-ка наши сбацаем?
— Тащи ещё одну гитару.
Они перепели все песни, которые знали в школе и пели в армии. Бутылка беленькой давно опустела, и на столе появилась следующая.
— А кто знает, Ваньк, может, я и решусь к тебе... Там мне нечего не светит, — язык Максима уже заплетался. — С этими бабами... эх, да что говорить...
— А у тебя-то, Макс, кто есть?
— Не, ничего серьезного. Так, однодневки. Мне даже больше нравится — никаких обязательств, чувств, зато полное удовлетворение.