Как только кровь была смыта, она увидела, что рана была относительно небольшой. Ее первоначальная оценка была верной. Что-то пронзило его плоть и было вырвано. Но это был не самый странный аспект раны. Она оказалась старше, чем должна была бы быть, если бы это только что произошло. Это было похоже на то, что края уже затягивались. И это все, что Элли знала о таких травмах, она не была врачом.
Она отложила тряпку и потянулась за аптечкой. Пока Элли рылась внутри в поисках антисептической мази и марли, ей очень хотелось спросить его, что случилось. Что-то подсказывало ей, что он не будет говорить об этом, и она не хотела допытывать. Она должна сосредоточиться на том, чтобы подлатать его. Тогда Элли могла позволить воспоминаниям о нем исчезнуть и вернуться к прежней жизни. Мысль об этом не была такой обнадеживающей, как ей хотелось.
— Вот, — сказала она, разглаживая края последнего куска пластыря, необходимого для удержания марлевого квадрата на месте. — Все залатано. Я все еще думаю, что тебе стоит сходить к врачу, но, по крайней мере, рана теперь чистая.
Он снова посмотрел на нее через плечо, и ее глаза встретились с его. Элли упала в серые глубины его глаз, и образ мелькнул в ее голове. Что-то из того, что она была заключена в его объятия, и он опустил голову, чтобы поцеловать ее. Это было так реально, как будто это было воспоминание, а не фантазия. Что-то из того, о чем она думала, должно быть, отразилось на ее лице, потому что он более полно повернулся к ней, и его брови нахмурились.
— Что такое? — Снова раздался глубокий гул его голоса, и впервые за сегодняшний вечер она поняла, что он был ей так знаком, как будто слышала его много раз прежде, а не только во время того небольшого разговора, который состоялся сегодня вечером. Но это было невозможно. — Элли?
От звука ее имени на его языке у нее заныло внутри, и это ослабило ее язык. Несмотря на то, что часть ее разума говорила ей заткнуться, она сказала, что происходит в ее голове.
— Это самая странная вещь. Я знаю, что это неправда, но не могу избавиться от ощущения, что мы уже где-то встречались.
3
Грегор ощутил восторг, но взял себя в руки, чтобы эмоция не отразилась на его лице. Элли знала его, какая-то часть её, похороненная глубоко внутри, помнила его. Мужчина не мог позволить, чтобы испытуемые им чувства отразились на лице. Хотя прошлое могло быть похоронено где-то глубоко внутри девушки, она ещё не была готова к правде обо всём этом. Грегор пережил эти события, и они казалось ему диковинными. Что он должен был сказать Элли, что да, они встречались раньше, так давно, что это можно измерить веками? Что он пришёл сквозь время, заключённый в камень, чтобы проснуться в то время, когда она переродилась?
Если бы мужчина рассказал ей об этом, Элли бы подумала, что он сумасшедший, и как можно винить её за это? На протяжении всей ночи он чувствовал, что сходит с ума. Видя, как она стоит перед ним, выглядя так болезненно знакомой, его сердце сжималось от тоски. Он не мог сказать девушке правду, не рискуя напугать её, поэтому солгал.
— Я уверен, что мы никогда не встречались. Я бы запомнил такую красивую женщину, как ты, — эта часть не была ложью. Элли была прекрасна.
Румянец пробежал по её щекам, и девушка отвернулась. Грегор не в первый раз видел, как Элли краснеет сегодня. Каждый из этих румян имел на него одинаковое влияние. Они говорили ему о многом: о том, что она считала его привлекательным, как и он её. Это пробудило в нём мужскую потребность претендовать на неё как на свою.
Мужчина жаждал взять её на руки, снова обнять. Воспоминания о теле Элли были настолько далеки от Грегора, что он хотел знать, будет ли ощущения схожими с тем, о которых помнил. Но сейчас он должен был поддерживать себя воспоминаниями.
Хотя Элли чувствовала, что знает его, мужчина должен был напомнить себе, что он ей совершенно незнаком и что незнакомец, притягивающий её к себе, зарывающийся руками в её густые кудри и прижимающий рот к её губам, испугает девушку. Это было последнее, чего Грегор хотел.
Судьба дала ему второй шанс найти Элли, третьего не будет. Боль утраты её в первый раз пережила века заключения в камне, и если он потеряет её снова, только найдя вновь, это, несомненно, убьёт его.
— Глупо было думать, что мы встречались раньше. Но я не могу избавиться от этого чувства, — уголки рта Элли приподнялись, и она грустно улыбнулась. — И я не могу перестать тебя рассматривать.
Она рассмеялась, и это было похоже на звон музыки в ушах. Грегор сжал челюсти, чтобы не ответить, когда девушка отвернулась, собирая припасы, которые использовала, чтобы помочь ему. Элли была не единственной, кто не мог перестать смотреть. Мужчина провёл большую часть времени с тех пор, как она нашла его лежащим возле мусорного контейнера, запоминая каждую линию девичьего лица, как будто она испарится в облаке дыма.
Он потянулся за рубашкой, уверенный, что Элли попросит его уйти в любой момент. Она уже сделала для него более чем достаточно, и Грегор не хотел злоупотреблять гостеприимством. Было бы пыткой оторваться от Элли, когда он только что нашёл её.
— Ты не можешь это надеть. Она разорвана и покрыта засохшей кровью, — Элли потянулась к рубашке, и её рука соприкоснулась с рукой Грегора. Его пронзил электрический разряд, и девушка, задыхаясь, отдёрнула руку. Должно быть, Элли тоже это почувствовала. — Я принесу тебе что-нибудь другое. Думаю, у меня есть футболка, которая тебе подойдёт.
С неохотой Грегор выпустил Элли из виду, и его пальцы сжали ткань рубашки. Он хотел спросить её, где она могла достать рубашку, достаточно большую, чтобы влезть в неё, ревность пронзила его насквозь. С безжалостной эффективностью мужчина оттолкнул это чувство от себя. Всё что происходило с Элли до того, как он вернулся в её жизнь, не было его делом. Грегору нужно было бороться с инстинктами внутри себя, говорящими ему, чтобы он отвёз её домой и охранял. Элли была для него как драгоценное сокровище, которое дракон внутри настаивал оберегать.
Сегодняшняя ночь с ней всколыхнула все его первобытные инстинкты. Это напомнило Грегору их первую встречу, когда он оказался в точно такой же ситуации, и она так же оказала ему помощь. Элеонора нашла его в лесу, когда собирала лекарственные травы, и он воспользовался её состраданием, попросив о помощи, хотя его рана заживала, когда девушка его нашла.
То, что она сегодня обработала его рану, вернуло Грегора к жизни, и грань между прошлым и настоящим немного размылась для него. Он должен был напоминать себе каждым прикосновением пальцев Элли к его коже, что ей не понравится, если он повернётся и притянет её к себе на колени и в свои объятия. Хотя он помнил прикосновение её губ и жаждал снова попробовать её на вкус, он не мог упустить из виду, что все это было для девушки ново, несмотря на туманное чувство внутри неё, что они встречались раньше. Если он поторопится, то, уверен, она выгонит его из дома и из своей жизни. И у него не будет другого шанса вернуться к ней.
В этом был урок, и Грегор должен был двигаться медленно с Элли, гораздо медленнее, чем в прошлом. Он понял её раньше, привёл в своё логово и показал ей правду о себе, прежде чем она была готова принять его. Когда девушка позволила ему заняться с ней любовью в первый и единственный раз, он подумал, что она полюбила его. Не потому, что правда о том, кем он был, заставила её бежать. Если бы не его безрассудная потребность поскорее объявить её своей парой, Элли бы не убежала от него. Пока Грегор жив, он никогда не забудет, каково было видеть её разбитое тело, лежащее на дне той скалы. Он поклялся, что выучит урок, который должен был извлечь из этого. Медленно будет его новым девизом.