Екатерина Александровна часто Вас вспоминает и матерински целует Вас.
∗∗∗
Мишенька, право же, Вы милый, прекраснодушный мальчик, но я не понимаю, как мне реагировать на Ваше странное предложение.
Начать с того, что мне не нужна семья. Я, Мишенька, передовая женщина, а не вологодская купеческая дочка на выданье, не забывайте об этом. Несмотря на весь Ваш романтизм, в Вас говорят обычные классовые предрассудки, обязывающие Вас прикрывать мужское половое электричество пошлым флером брачных обрядов. Зачем Вы называете меня чудесным явлением природы? Законы природы (я не знаю, есть ли у Вас уже некоторый опыт по этой части) весьма банальны и не содержат никаких чудес. И, боюсь, Вы выбрали себе неверный объект для увлечения, если полагаете, что я могу быть заинтересована в том, чтобы, как Вы пишете, «скорее обрести любящего мужа». В настоящее время я хочу обрести толковый учебник политэкономии — ну а Вы, если уж, конечно, вздумали быть рыцарем и кавалером, поможете мне его достать.
Кроме того, Вы, как я поняла, предлагаете мне возвышенные отношения — а ведь мы с Вами еще не выяснили сходства и различия наших политических убеждений!
Я должна быть с Вами честной. Меня несколько встревожило то, что вы сказали, когда Федор Иванович во время ужина рассказывал нам о подготовке реформы русского правописания. Не всякое практическое изменение, пусть и облегчающее доступ трудящихся к грамоте, может оказаться благотворным — уж не опились ли Вы компоту, когда сказали такое! У меня в тот момент возникли нехорошие подозрения. Уж не сочувствуете ли Вы кадетам? Имейте в виду, Мишенька, я не могу существовать рядом с мужчиной реакционных взглядов!
Вы говорите мне, что не можете без меня жить. Скажите мне лучше правду: Вас устраивает государственный строй России? Или Вы попросту предпочитаете увлекаться пустыми романтическими иллюзиями, пока те, кому повезло меньше, чем Вам, не располагают даже демократической четыреххвосткой, чтобы изменить свое положение? Я поменяю Вас, Миша, поменяю радикально — пусть Вы сейчас любите меня, но со мной Вы полюбите рабочих. Или, если будете сопротивляться, я обещаю, что забуду, как Вас зовут.
P. S. Достаньте мне политэкономию до четверга. Очень нужно.
∗∗∗
Значит, вы, Михаил Евгеньевич, жаловаться пришли? Что ж, замечательно. Ну и на кого вы желаете мне пожаловаться? На приемную комиссию университета? Или на действия народного комиссариата просвещения? Или, может быть, на Конституцию Советской Республики? Я так понимаю, что вы огорчены тем, что вам отказали в приеме. Действительно, какое безобразие! Знаете, что я хочу вам сообщить по этому поводу?
Подойдите-ка сюда. Да-да, сюда, поближе. Видите мои руки? А вот это — видите? Знаете, от чего бывают такие следы? Нет, это не уколы шипами розы. И я не истекал кровью, страдая от несчастной любви. Это кандалы, господин несостоявшийся студент. Кандалы. Где, как вы думаете, я их носил — в благородном обществе, в котором вращались ваши почтенные родители? И теперь вы имеете наглость приходить сюда и сообщать мне, что вас, мол, несправедливо не зачислили в университет, предназначенный для образования пролетариата?
Да, мы достаточно боролись для того, чтобы теперь и в вашей бесконечно приятной жизни встретились кое-какие затруднения. Придется вам преодолеть их собственным физическим трудом, а не предаваться, как при старом режиме, неге и философским размышлениям! Ах, вы сочувствуете революции? Хотите принести ей пользу научными занятиями? Да вы еще должны созреть для того, чтобы воспользоваться благами общества наравне с теми, кто заработал их потом и кровью! Есть, знаете, занятия более необходимые стране, чем созерцание с книгой. Поступите на завод, например. Проявите упорство.
Надеюсь, в будущем у вас хотя бы хватит ума не жаловаться на то, что вы лишены избирательных прав. Слишком долго классово близкие вам элементы, стыдливо прикрываясь элегической безмятежностью, ограничивали и угнетали пролетарскую массу. Теперь вам придется решительно порвать со своим прошлым — как, между прочим, рвал с ним я сам когда-то.