Ах, шалавы иконописные – поднимите свои бесстыжие – свои юбки цветные алые – свои очи как Бог уставшие – свои головы дурьи рыжие – Ах, поэты мои рублёвые – сколько ереси в вас это надо же – Мои девочки беспонтовые – Мои мальчики бесшабашные
Павел Васильев – Иван Приблудный – Борис Корнилов – Осип Мандельштам
– Приходите ко мне мои близкие – Будем есть с вами чёрные ягоды – Я прошу вас о понимании – Я несу вам просьбу о милости – из моей поднебесной волости – Имена ваши – в моём имени – Наша родина – нам заступница – Выше, взоры и тише, музыка – Начинается день поминания
– Я куплю себе портрет Сталина –
* * *
Неотвратимо, будто в ад,тоска гнала шпану на площадь,где колобродит Коловрати Пересвет Ослябю точит.
Но там ковшом разрыли рвы,ко рвам сгоняли обречённых,и у небесной синевыстал привкус горестный и чёрный.
С тех пор здесь стыть и волчий гай,душа томится белым снегом,и едет к чёрту на рогакак лошадь с мёртвым печенегом.
* * *
звук колокольчиказапах цветовтыв одиночестве танцующая вальсна холметвои ножки так соблазнительны
самый светлый сон мне приснилсяв трясущемся грузовикегде я затерялся среди трупов людейрасстрелянных вместе со мною
* * *
Какое жуткое стремленье –Не встретить телом тот ожог,что как корявое растеньеиз пасти вырвет смертный вздох.
Вкус пороха коснётся праха,настигнет сердце пустота.Играй, мой сын, не ведай страха.мы здесь с тобою навсегда.
* * *
Я не хочу победы в этой войне,кому нужны проспекты в чёрном огне.Всем сразу станет хуже – только не нам.Не зли царь-пушку, слушай – жми по газам.
Держите лица, бесы, подальше от нас,иначе лица резко станут без глаз,и будет вовсе нечем вам посмотретьв каком обличье нынче пришла ваша смерть.
Сержант ваш Пеппер, что же – а наш Костолом,он все вопросы может ставить ребром,и если ты вдруг зарвался – тебе, брат, пора –иначе есть все шансы уйти без ребра.
Здесь смерть едва ли можно читать по слогам:открыл свой рот и, Боже, она уже там,а тех, кто нам не рады – я не виню:всех мёртвых ждёт награда – встретить родню.
Я не хочу победы в этой войне,Я не люблю портреты в чёрной кайме.Станцуют шуба-дуба дети трущоб.Харон, греби отсюда, пока не огрёб.
Концерт
В полночный зной в кафе у Иорданасмешалось всё. Коктейль не остужал.Лица касался вдохновенный жар:мягка волна взрывная, как сметана.Дрожит висок. Куда нам наступать?Восток разрознен. Всюду рубежи.Смешалось всё. И жалок автомат.Мозг ужасом раздавлен как томат.О, позвоночник мой, – тебя не убежишь!
Над океаном мороки возникли,их шаг гремит, как радостный скелет.Здесь полночь бьют изящные зенитки,их алый зёв к Всевышнему воздет.Но не дарует Он ни окрика, не вздоха.Грудные клетки в крике рвёт пехота, –сердца на волю отпускает, озверев.И пенье упокойное Востока.И горла тонкие зениток на заре.
Восход уже теряет рубежи.Сдирая шкуру, сладко обнаружитьржаное мясо. Здесь наслоен жир.Топчу ногой: Восток, яви мне душу!Ужели она – жалкая прореха?Внутри Саддама ветер ищет эхо,внутри Адама глухо, как в земле.Но на Содом заявится прорухав ушанке и с лицом навеселе.
Страшись тогда, испитый неврастеник.Вомнёт тебя спокойная пята.И будет мир. И в мир придет цветенье.Корявых гусениц увидим мы в цветах.Взойдёт бесстрастно сумрак галифе,не разделив виновных и безвинных.Пока же мы немного подшофе.Восток завис в израильских кафе.Мы слушаем пластинку Палестины.
Мясной концерт в кафе у Иордана…
* * *
…уж лучше ржавою слюной дырявить наст,лицом в снегу шептать: «ну, отстрелялся, воин…»,не звать ушедших на высотку, там, где нашкусок земли отобран и присвоен,
и лучше, щурясь, видеть ярый флаг,разнежившийся в небесах медово,и слышать шаг невидимых фаланг,фалангой пальца касаясь спускового,
и лучше нежить и ласкать свою беду,свою бедовую, но правую победу,питаясь яростью дурною, и в бредунести в четверг то, что обрыдло в среду, –