В настоящее время он считался ведущим итальянским модельером, а ведь когда-то его фантастичные, порой до неприличия вычурные модели и деревенские манеры отпугивали не только представителей швейной промышленности, но и просто клиентов. В век кутюрье-аристократов «лейбл» Марчелло д'Итри без всякого титула тоже немало тому способствовал.
Только сказочная фея Элен Жано, увидев его работы, сразу почувствовала, на что он способен. Достаточно было нескольким его эскизам появиться в ее модных журналах, как он тотчас же приобрел известность. Но эта услуга, как выяснилось позже, обошлась ему недешево. Элен наложила лапу на весь его бизнес и, словно спрут, запустила щупальца во все его дела.
Мысленно оглядываясь назад, Марчелло тяжело вздохнул. Все могло быть гораздо хуже. По крайней мере успех, который она ему обеспечила, принес ему чудесную компенсацию – деньги. И потому осторожно, шаг за шагом, под «крышей» других корпораций Марчелло удалось обеспечить свое будущее, скупив часть акций «Элен Жано интернэшнл инк.». Не успела Элен опомниться, как он уже сидел в Совете директоров.
Наконец-то после стольких лет страданий от прекрасных ручек Элен он сможет положить этому конец!
Тем временем в фешенебельном районе Манхэттена, Саттон-плейс, в своей квартире на крыше семнадцатиэтажного дома сквозь раздвижные стеклянные двери задумчиво смотрела на Ист-Ривер З.З. Бавьер.
В руках ее дымилась сигарета «Данхилл». З.З. только что повесила трубку: беседа была короткой, но весьма важной, что привело ее в глубокое умиротворение. Звонивший сообщил ей, что Элен Жано вернулась в город раньше намеченного срока. Наверняка эта красивая, наглая и всегда одетая по последней моде сучка унюхала своим точеным носиком запах беды. «Скорее всего испугалась», – злорадно подумала З.З. И поделом! Какой ее ожидает прием! По прошествии почти десяти лет Жано наконец получит по заслугам.
Просто восхитительно!
Тридцативосьмилетняя З.З. Бавьер была злой и тощей и почему-то казалась маленькой. В бархатном свободном платье красновато-коричневого цвета, золотистых сандалиях и с золотым ожерельем на шее из старинных византийских монет, она являла собой саму элегантность. Впрочем, маленькие рысьи глаза всегда горели недобрым зеленым огнем. Никто из многочисленных знакомых не знал ее настоящего имени, так же как не знали они и что означает это сокращение – З.З.
Она отвернулась от окна и неторопливо прошлась по роскошной гостиной.
Десять лет назад она была любимой женой легендарного финансиста, обладавшего особым чутьем на надежное вложение капитала. Богатство его приумножалось регулярно и без особых усилий.
И вдруг в 1965 году все рухнуло. Ее обожаемый Зиги потребовал развода, несмотря на то что в то время она была беременна. Единственной заботой мужа стала Элен Жано. З.З. отпустила его к ней, ни капли не сомневаясь, что в самое ближайшее время он на коленях приползет назад и будет просить прощения. Уж тут-то она его помучает! Такое случалось и раньше, но до развода никогда не доходило. Ладно, она подождет, когда закончится и этот загул. Ну и конечно же, получит компенсацию за свои страдания: семь миллионов долларов, кооперативную квартиру на Саттон-плейс, дом в Ист-Хамптоне, две картины Пикассо, одну – Брака, коллекцию Джорджа О'Кифа и трастовый фонд для не родившегося пока ребенка.
К несчастью, произошло непредвиденное: ее Зиги и эта женщина вступили в гражданский брак, обменявшись клятвами в одной из брачных контор деловой части города. Два месяца спустя он скончался прямо на бирже, оставив Элен пятнадцать миллионов долларов, а ей – преждевременные роды.
Как отчаянно она тогда хотела иметь ребенка! Надеялась, что вернет Зигфрида: отцовство покончит с его донжуанством, и он остепенится. Она даже заранее придумала имена: Карла, если родится девочка, и Уилфред, если будет мальчик.
Когда ямайская няня сунула ей ребенка под нос, З.З. в ужасе закрыла руками лицо. Не стоило даже смотреть на это жуткое, перекошенное существо. Маленькая розовая головка, глубоко посаженные, как у нее самой, глазки, широко открытый ротик с вывалившимся языком и идиотское выражение лица. Несмотря на преждевременные роды, ее мальчик остался жив, но у него был необратимо поврежден мозг.
– Этого не может быть! – закричала она, отчаянно замотав головой. – Это не мой! Не мой!
З.З. отказывалась верить, что дала жизнь монстру. Дело кончилось нервным срывом.
Придя в себя, она объявила всем своим знакомым, что ребенок появился на свет мертворожденным.
Но ей до сих пор не удалось выбросить Уилфреда из головы. «Интересуется ли он, кто его мать? – задавала она себе один и тот же вопрос. – Как он сейчас выглядит?»
Вздрогнув, она закрыла глаза. Всегда одна и та же мысль: как он сейчас выглядит?
З.З. поклялась себе, что Элен ей за это заплатит. Да еще как заплатит! Во всем виновата эта сука. Если бы не Элен, она бы унаследовала двадцать два миллиона долларов вместо каких-то жалких семи. И кроме того, не была бы одна, рожая Зигиного… З.З. тяжело сглотнула… ребенка Зиги. Зиги был бы рядом, он разделил бы с ней всю боль, и ей стало бы легче.
Вот почему при первой же возможности З.З. купила на три миллиона акций «Элен Жано интернэшнл инк.».
Она не жалела ни об одном потраченном пенни. Какое удовольствие – заседать в Совете директоров, наблюдая за каждым шагом женщины, которую ты ненавидишь всем своим существом!
Но это только цветочки – ягодки еще впереди.
На обтянутом серым велюром сиденье «мерседеса» сидел граф де Леже. Он ехал из своего фешенебельного кирпичного дома на Шестьдесят восьмой восточной улице на Пятую авеню, где располагалась штаб-квартира «Элен Жано интернэшнл инк.».
Банкир, винодел, троюродный брат премьер-министра Франции, граф был членом Совета директоров компании Элен Жано и, ко всему прочему, законченным алкоголиком. Угрюмый краснолицый француз с красивыми чертами лица, он был ростом примерно метр девяносто и весьма поджар. Взгляд его черных как угли глаз был тяжелым, густые седеющие волосы зачесаны назад. На нем был элегантный синий костюм, сшитый на заказ на Сэвил-роу, к которому очень подходил черный галстук из шелка-сырца. На обшлагах его пиджака красовался фамильный герб де Леже – лев и саламандра, поддерживающие щит. В основу этого герба легли старинные золотые подвески, которые подарил первой графине де Леже король Франциск I в 1546 году: лев и саламандра символизировали близость рода к королевскому трону.
Граф не обращал никакого внимания на постоянные пробки, голова его была занята совсем другим. Среди ночи ему позвонили из Парижа и сообщили, что Элен Жано наняла самолет и в ужасной спешке вылетела из аэропорта Орли.
Граф улыбнулся: можно подумать, она что-то успеет сделать! Неужели не понимает, что уже слишком поздно?
Нет, он больше не сваляет дурака. Ясно было, что она что-то предпримет, и он подготовился к этому. За ней тайно следили, и когда пятнадцать минут назад самолет приземлился в аэропорту Кеннеди, ему сразу же сообщили об этом. Одного он не мог понять: где она так задержалась?
Лимузин снова попал в пробку. Граф открыл дверцу встроенного бара, плеснул в бокал из баккара виски и залпом выпил.
Внезапно его губы скривились, он изо всех сил ударил кулаком по сиденью.
И как же он раньше не догадался?!
Куда-то провалились целых два часа. Он сразу не сообразил, но Элен была в воздухе на целых два часа двадцать минут больше обычного для полета времени. Ему сообщили о взлете и посадке, но где она была эти два проклятых часа? Не могла же она просто кружить над Атлантикой.
Да, она, должно быть, прерывала полет. Где-то приземлялась. Но где? И зачем?
Граф взялся за мобильный телефон: пусть кто-нибудь поговорит с пилотом и все выяснит.
В то время как черный лимузин графа приближался к «Жано-билдинг», Джеймс Кортланд Гор III завтракал в своем особняке в Гринуиче, штат Коннектикут, в сорока пяти минутах езды до центра Манхэттена. Напротив него за столом из кованой мягкой стали со стеклянной столешницей сидела его жена, задумчиво глядя сквозь окно-фонарь.