— Яков… — начала я.
Он с удивлением заметил, что мое поведение изменилось.
— Позволь, я расскажу тебе… мне кажется, ты должен знать. Не о том, как я тосковала о тебе на Пегасе, нет… о том, как оказалась на Аресе, и кто я такая на самом деле.
Я набрала побольше воздуха, почувствовала комок в горле. Инстинктивно попыталась проглотить его… «Ты же еще ничего не сказала, — подумала я, — еще не поздно передумать… ты не переживешь этого…» Но тайные клапаны уже открылись, и потекла ржавая вода. Я тихо простонала:
— Меня зовут Мария. Но он всегда называл меня принцесса…
Яков ничего не спросил, он лишь крепко меня обнимал.
— Яков, — мой жалобный стон прозвучал громче, — меня зовут Мари, мой отчим насиловал меня, когда я была еще маленькая. Я ненавидела его и избегала смотреть правде в глаза. Прошло несколько лет, больше это не повторялось. Я уже подумывала, что, возможно, ничего и не было, так я его защищала. Но последние дни на судне у него просто сорвало голову. Он имитировал половой акт, сначала изредка, потом стало происходить регулярнее. Мне все еще не верилось, в двенадцать лет я предпочла умереть, нежели поверить, но мне помешали. Я не помню этого, так как он накачал меня наркотиками, но потом, в кресле врача я все поняла по ее взгляду…
Яков молча обнимал меня. Стон прекратился, но из горла вырвалось что-то вроде хрипа, я вздрогнула. Через некоторое время снова заговорила, но мой голос звучал как из-под земли…
— В шестнадцать я убежала. Я решила, что спасена, что теперь наша жизнь изменится к лучшему. Но там, на дискотеке кто-то опоил меня. Очнулась я уже в клетке… Не знаю, как долго я там пробыла. Я ела кашу с пола и ходила в туалет там же. Несколько дней я провела в заточении. А потом он наигрался, выпустил меня. Мы с ним подрались, и я сильно ударилась головой. На какое-то время я потеряла память, пока не явился ты и не перевернул мою жизнь…
Мой голос задрожал, но я справилась с собой.
— Что если бы все вышло наружу?
Яков закутал меня в покрывало, стал укачивать… Меня трясло, я снова делала глотательные движения, заталкивала свои слова назад. Горло онемело, захотелось остановиться, замолчать… да, Игорь снова подбирался, тянул меня к себе… он накажет меня позже… я заслужила это. Но на этот раз я не позволю ему одержать верх, буду говорить свободно… Я перестала дрожать.
Теперь слова полились спокойнее, голос окреп.
— Никто ничего не подозревал. Там на судне, мы играли в его игру. Я повиновалась так как не помнила другой жизни. Но ты заставил меня взглянуть на мир по-другому, заставил воспрять духом и дать отпор. Он мучил меня, управляя, как марионеткой, пока мог. Той ночью не Арина убила его. Я это сделала! Я виновна в его смерти. Я желала, чтобы он умер, чтобы перестал меня мучить.
Яков молчал. Я осеклась; вокруг царила тишина. Я вдруг обнаружила, что он разжал руки. Когда он перестал меня обнимать? Что произошло? Яков отодвинулся, одеяло упало с моих плеч. Я потянулась к нему, но он прижался к мачте и словно оцепенел; потом встал на ноги, прошел к противоположному краю, удалился на максимальное расстояние, обхватил голову руками. Он больше не мог на меня смотреть. Я молча наблюдала, как он вышагивает взад-вперед. Мои скрытые секреты были барьером, разделявшим нас. Вырвавшись наружу, они стали каменной стеной.
Но я зашла слишком далеко, чтобы остановиться. Я встала на ноги и остановилась на своей половине, протянула руки к Якову, чтобы он вернулся, но он не двигался. Я прошла через всю яхту и остановилась около него. Яков отпрянул в сторону. О, какую ужасную ошибку я совершила!
Потрясенная, я вернулась к прежнему месту. Сегодня я погубила себя! Секреты перехитрили меня. Все эти годы они только этого и ждали. Один небольшой роман, и я обманулась, считая, что Яков поймет и мы будем близки. На столе одиноко стоял кувшин с нарисованными цветами, в котором мужчина заботливо принес мне воду. Секреты перехитрили меня, вырвались на свободу. Обещание отчима сбылось: «В конце концов твои грехи погубят тебя». Я себя погубила.
Мне почему-то страстно хотелось открыть Якову больше, рассказать обо всем, обо всех моих грехах… Пусть почувствует отвращение ко мне, «девушки на одну ночь»!
Страх жужжал внутри, подталкивал… Я все расскажу ему о той Марии, которую он не знает, которую он никогда не полюбит. Пусть на его лице появится брезгливое выражение, пусть, будучи детективом, поведает всему миру об убийце… Я снова приблизилась к нему, отняла его руки от лица, ожидая наткнуться на полный ненависти взгляд, но вместо этого увидела жалость. Он оплакивал меня. Боже, как больно. Это, несомненно, жалость. Только не любовь. Мой маскарад закончился, я испытала странное, ужасное, неистовое облегчение. Потеряла контроль над собой. Мне хотелось отрыгнуть отвратительную зеленую слизь, составлявшую мое подлинное существо. Пусть избивает меня, повалит на пол, растопчет, но только не смотрит бесконечно нежным взглядом.